Я уныло кивнула. И попросила:
— Дашь отгул? На сегодня.
— На обеде вместе съездим, — уверенно сказал Глеб. — Я не отпущу тебя одну в таком состоянии.
Благодарно прикрыв глаза, я великодушно сказала:
— Тогда твоя очередь жаловаться.
— А. Да у меня все то же, Вероника не успевает вернуться, билеты пропадают… Тома!
Я подскочила на месте и порадовалась, что уже все выпила. А то уделалась бы по уши.
— Ты чего?
— Пошли в театр? — предложил Глеб.
— У меня джинсы и футболка, — я указала на себя.
— И у меня. Мы будем джинсово-футболочные бро. У меня, кстати, еще и кеды.
— Не могу отказать своему бро, — с наигранной улыбкой ответила я.
День покатился по накатанной. На обеде мы съездили в страховую, где я вновь стала пассивным наблюдателем. Глеб договаривался, улыбался, шутил и флиртовал. Агент скаталась с нами до квартиры — меня оставили сидеть в машине — потом мы вернулись в страховую, я что-то подписала, поблагодарила и, сев в машину, тихо сказала:
— Спасибо.
— Не за что, — Глеб серьезно посмотрел на меня. — Не за что. Давай, ударным темпом доработаем день и оттянемся в театре.
— Драгош, а ты уверен, что в театре именно оттягиваются? — фыркнула я.
— Увидишь, — подмигнул он.
Глава 6
Бросив на себя последний взгляд, я вышла из туалета. Как ни посмотри, но в театр в таком виде нельзя. Хорошо еще, что футболка без вызывающего принта. А то хороша бы я была в театре с какой-нибудь провокационной надписью.
— Слушай, — усомнилась я, — а нас пустят? Все же в приличных местах есть дресскод.
Глеб рассмеялся:
— Ну, в твоем утреннем прикиде тебя бы не пустили, а так, — он демонстративно меня осмотрел, — ты мой джинсовый бро, конечно же тебя пустят.
— Хах, кто бы доказал, что я не в платье от модного, но не до конца понятого дизайнера? — фыркнула я.
Попрощавшись с коллегами, мы вышли на стоянку. Монструозный джип Глеба стоял на привычном месте и я, забираясь внутрь, в очередной раз поблагодарила прогресс за выдвижные подножки. Потому что иначе в эту огромную машину не залезть.
Глеб любит своего монстра нежной и пылкой любовью невзирая ни на какие сложности. На самом деле сложностей не так и много, но одна парковка махом перекрывает все плюсы. В чужих глазах.
Под бодрый старый рок мы добрались до театра. И тут меня накрыло диким хохотом.
— Ты чего? — оторопел Драгош, — вызвать тебе добрых дядечек в белых халатах?
— Не, — я махнула рукой, — не надо, спасибо. Просто до меня дошло, что я даже не спросила, на премьеру чего мы идем.
Глеб фыркнул и сказал:
— Так ведь так интереснее, разве нет?
Что я могу сказать, на фоне мужчин в костюмах и женщин в вечерних платьях мы смотрелись как два бомжа рядом с приличным рестораном. Повезло, что этот театр еще не дорос до дресс-кода. Но сотрудники оного театра смотрели на нас с презрением истинных служителей Мельпомены.
Устроившись на своих местах, мы принялись с нетерпением ожидать начала представления. Вернее, с нетерпением ожидал Глеб, а я просто любовалась им. Драгош странный оборотень. Он слушает старый рок, любит большие машины и рваные джинсы. И театр. И скрипичные концерты. Как это может умещаться в одном двуликом — непонятно. Но сейчас… Сейчас Глеб сверкает глазами, цинично усмехается, рассказывая о закулисных играх этого театра и все равно за его грубоватыми фразами скрывается истинная любовь. А я слушаю его и понимаю, что рада ходить на все представления, пусть даже театрал из меня так себе. Нет, есть целый ряд представлений, которые я посмотрела и осталась в восторге.
— Начинается, — предупредил меня Глеб.
До следующего антракта я с удовольствием наблюдала за игрой актеров и, с не меньшим восторгом, за Глебом. Он откинулся на спинку кресла и со скучающим лицом наблюдал представление. Он выглядел так, будто сюда его привели силком. Но я-то видела его глаза, видела с каким вниманием он отслеживает все происходящее на сцене.
«Наверное, кто-то сказал ему, что мужчине не может нравится театр», подумала вдруг я. Ведь правда, кто мешал ему сходить одному? Никто.
«Стоит ли спрашивать?», задалась я вопросом. И сама себе ответила — не стоит. Незачем.
Антракт и мы спускаемся в буфет. Крепкий кофе в белоснежных чашках и крохотные пирожные. Такие маленькие, что даже сложно ухватить. Но зато и беспредельно вкусные. Самые вкусные пирожные и самый вкусный кофе. Не знаю, может это магия театра, а может и правда здесь все-все особенное.
Посмеиваясь, мы наблюдали за людьми. Я угадывала среди них отмеченных тенью — единственный мой рабочий амулет показывал вокруг них синеватое марево. Тихое жу-жу-жу редко-редко перебивалось чьим-то слишком громким смехом. Такой хохот быстро гас, как будто несдержанного весельчака затыкали насильно.