Марина и Максим на этих фотографиях росли. И выглядели счастливыми. Дни рождения и другие праздники, поездки на природу и море, просто что-то забавное — фотографий было много, очень много. И на каждой оказывалось то, о чём Виктор не имел понятия. Начиная от мелочей вроде одежды, заканчивая чёрным спаниелем. Когда Горбовский чуть ранее увидел его на фотографии рядом с новорождённой Ульяной, то как-то не придал значения… а теперь выяснилось, что эту собаку завели, когда Марине и Максиму было лет по пятнадцать. И Виктор даже не знал, мальчик она или девочка.
Часа через два, в самый разгар рассматривания фотографий, Горбовский не выдержал и написал Ире краткое «спасибо». Она не ответила, да и не увидела сообщение — видимо, всё ещё смотрела спектакль. Но Виктор не сомневался, что, даже если бы увидела, вряд ли написала бы что-то в ответ.
Он всегда знал, что Ира не настраивала против него детей, но Горбовский и сам с этим справился в тот день, когда они увидели его и Дашу в ювелирном магазине. В то время Виктор находился для них — особенно для Марины — на пьедестале, он был любимым и обожаемым, самым лучшим… и падение оказалось болезненным. Слишком болезненным. Виктор в одночасье потерял для своих детей всякую ценность, превратившись из родного человека в чужого и подлого предателя.
А Даша… Горбовский понятия не имел, где она сейчас, но малодушно надеялся, что у неё всё плохо. Не должно у таких «людей», как она, быть всё хорошо.
Не зря же существует закон бумеранга…
.
Рождение близнецов принесло Виктору и Ире много счастья, но и проблем тоже. Поначалу всё казалось нескончаемым кошмаром — бесконечные подгузники-пелёнки-стирки-кормления-крики-колики, бессонные ночи, громоздкая двойная коляска, которая не влезала в лифт — приходилось поднимать вручную, благо жили они в то время на третьем этаже. Теперь Виктор понимал, что на самом деле им с Ирой несказанно повезло — Марина и Максим не были капризными детьми, болели редко и по ночам просыпались не очень часто. Но самое главное — когда один из них орал, второй (или вторая) молчал, а не поддерживал совместным криком. Вопили близнецы действительно чаще всего по очереди, а не вместе, и это спасало Иру, когда она оставалась с ними одна.
Помогали все — и родители Виктора, и мама Иры, и её брат (Наталья Никитична продала квартиру в Калуге и вместе с Толей переехала в Москву, как только сын закончил школу). И няню нанимали. Но дома всё равно царил перманентный хаос, и из спокойной девочки жена быстро превратилась во взбудораженное существо, вечно торопящееся и дёргающееся по любому поводу и без него. Это порой угнетало, поэтому Виктор, как только близнецы немного подросли, сказал:
— Иди доучивайся. Тебе ещё целый курс.
Ира ужасно обрадовалась. Она ведь ушла в академ и возвращаться не планировала, понимая, что с двумя детьми ей будет не до этого. Да и зачем? На работу устраиваться можно только, когда близнецы пойдут в школу, и то не факт: к этому времени её гипотетический диплом филолога протухнет. Кто её возьмёт с двумя детьми и без опыта?
Всё это она вывалила на Виктора, но он был непреклонен.
— Тебе нужно отвлечься, а то совсем быт поглотил.
— Я плохо выгляжу? — забеспокоилась Ира, и Горбовский честно соврал:
— Нет. Ты просто устала и погрязла в дне сурка. Нужно разнообразие, иначе у тебя начнётся депрессия.
На самом деле, Ира действительно тогда выглядела не очень, но это была не её вина, Виктор понимал и не желал обижать жену. Близнецы отнимали много сил, а ещё ведь нужно было следить за домом, готовить и убираться. Родственники и няня могли помочь с детьми, Виктор ходил за покупками, но всё равно львиная доля забот была на Ире. И накопившаяся усталость давала о себе знать — и серым цветом лица, и синяками под глазами, и нервным состоянием.
Учёба пошла Ире на пользу. Она расцвела, стала лучше выглядеть, и настроение тоже выправилось. Виктор был доволен. Хотя больше никакой пользы в том, что Ира всё-таки закончила институт, не было. На полноценную работу она так и не вышла, только иногда пыталась подрабатывать по мелочи — то рецензии какие-то писала, то была модератором группы в социальной сети, то ещё что-то. Горбовский никогда не воспринимал это как работу, скорее как необходимость переключиться от быта на что-то другое, и не возражал, наоборот — поддерживал Иру в любой инициативе.
Между тем близнецы росли. Пошли в детский сад, затем в школу, в один класс. И если раньше они в основном дружили друг с другом, то со школы у обоих появились свои компании. У Максима, естественно, из мальчишек, а у Марины — из девчонок. Между собой дети тоже общались, и хорошо, но уже не были абсолютно неразделёнными, как до школы. Виктор немного огорчался из-за этого, а Ира смеялась.