Ждать пришлось долго. Ещё и на улице была такая жара, что Виктор через час ощутил себя беляшом на раскалённой сковородке. Только вместо масла — пот, и настолько много, что Горбовский всерьёз стал раздумывать, не стоит ли ему убраться подобру-поздорову и поскорее, пока не пришла Ира и не унюхала всё то, что чувствовал он сам.
Но не успел.
Ира, её мама и младший брат вдруг вынырнули из-за угла дома. Они шли, оживлённо о чём-то переговариваясь, но в руках у всех — даже у мелкого Толика — были тяжёлые сумки.
И Виктор подорвался со скамейки, подбежал и, выпалив: «Давайте я вам помогу!», принялся едва ли не выдирать сумку из руки Ириной мамы.
— Эй! — возмутилась женщина, не собираясь отдавать драгоценные покупки. — Обалдел? Прекрати меня дёргать!
— Витя? — удивлённо охнула Ира, и он замер, услышав её голосок. За прошедшее с последней встречи время Виктор забыл, какой он у неё красивый, ласковый и мягкий, словно прикосновение пушистого котёнка. — Ты что здесь делаешь?
— Ты знаешь этого парня, Иринка? — Мать девушки наконец выдрала у Горбовского свою сумку и посмотрела на него с явным неодобрением. — Не помню его среди твоих одноклассников.
— А он и не одноклассник, — пробормотала Ира растерянно. — Он… э-э-э… из Москвы…
Она запнулась, явно не зная, что ещё сказать, дабы объяснить, кто такой Виктор. Однако как тут объяснишь? Не говорить же — никто?
— А давайте потом разберёмся? — предложил Толик, вздохнув. Несмотря на то что ему недавно стукнуло десять, он был на редкость спокойным и сообразительным ребёнком. — Не знаю, как вы, а лично я очень хочу есть.
— И я, — неожиданно вырвалось у Виктора. А что? Он здесь три часа сидел, обливаясь потом, а утром даже не позавтракал! Поэтому есть действительно хотелось.
— Вот ты нахал, — то ли возмутилась, то ли восхитилась мама Иры. — Ладно, пошли. И на, сумку возьми. Раз уж вызвался…
Виктор с радостью подхватил ношу Ириной родительницы и самой девушки и зашагал рядом с ними к подъезду.
Его в этот день и накормили, и напоили, а потом отправили на улицу, причём не одного, а вместе с Ирой. Под предлогом того, что в доме закончилась мука, хотя Виктор готов был поклясться, что своими глазами видел целый двухкилограммовый пакет на одной из полок.
— Ну и зачем ты приехал? — вздохнула Ира, нахохлившись, когда они вышли из подъезда и пошли к продуктовому магазину. — Тебя вроде никто не звал.
Всё то время, что они просидели в квартире, она хмуро молчала и смотрела на Виктора так, что у него моментально портилось настроение. Нет, ну чем он ей не угодил-то?!
— Если приезжать только когда зовут, ничего в жизни не добьёшься, — буркнул Горбовский. — А я хочу тебя добиться.
— Зачем? — ещё сильнее нахмурилась Ира.
— Нравишься.
Она фыркнула и закатила глаза.
— Так я же учусь на филолога!
— Я извинился! — Едва не рявкнул Виктор. — Я сказал глупость! А знаешь почему? Потому что я в тебя с первого взгляда втюрился, как последний дурак!
Ира вытаращилась на него, открыв рот, и едва не полетела носом в асфальт. В последний момент Горбовский подхватил её под локоть, помог выпрямиться и продолжил, глядя в недоумевающие светло-серые глаза:
— Я тебе клянусь — ты мне нравишься, без всяких подводных камней. Я хочу с тобой встречаться. Давай сходим куда-нибудь вместе? Тебя ведь это ни к чему не обяжет. Не понравлюсь — дашь отставку.
Ира продолжала смотреть на него с недоверием, и Виктор вновь рассердился.
— Да что я такого сделал-то, что ты на меня смотришь как на фашиста какого-то?! Неужели ты никогда не говорила глупостей, о которых потом жалела? Наверняка ведь говорила!
Она кивнула и наконец отмерла.
— Ладно. Давай сходим. Только куда?
Вот тут Горбовский и растерялся. Он был настолько сосредоточен на том, чтобы просто уговорить Иру на свидание, что как-то забыл обо всём остальном. И не продумал, куда её поведёт.
— Э-э-э… Ну, я в твоём городе ничего не знаю… Может, посоветуешь?
— Витя… — простонала Ира и, хлопнув себя ладонью по лбу, очаровательно и очень искренне рассмеялась.
7
Виктор
Вспоминать то время было приятно, хоть и немного больно. Прошло чуть больше двадцати пяти лет, и всё изменилось. Давно не было в живых Ириной мамы, сердобольной Натальи Никитичны, которая шипела в лицо Виктору проклятья, когда Иру повезли на операцию, и Толя давно вырос и женился, превратившись из мальчишки в уверенного в себе мужчину. Хотя Виктор не видел его двенадцать лет, но отчего-то не сомневался, что у брата бывшей жены всё отлично. Он всегда был из тех рассудительных людей, которые способны выбраться из любого переплёта.