Конверт лежал на том месте, куда его положил Колесников на глазах сообщницы. Он не предполагал фатального для себя исхода, поэтому и не перепрятал. Татьяна сунула свои откровения в карман шубы, бросила ключи на журнальный столик, а входную дверь захлопнула. По лестнице спускалась она с чувством выполненного долга, подлая душа пела от восторга. Теперь она единственная и полноправная наследница. Чтобы не встречаться лишний раз с соседями Виктора Тимофеевича, она пошла под окнами.
Самойлова вдруг услышала хруст над головой и сообразила, что там случилось. Она рванулась было в сторону, но поскользнулась и упала. Огромных размеров сосулька похоронила ее, казалось бы, уже сбывшуюся мечту, раздробив череп.
«Мерседес» подкатил к недавно отстроенному коттеджу. Водитель выскочил из машины и услужливо распахнул заднюю дверцу. Из нее вышла сгорбленная старушка, опираясь на черную трость с позолоченным набалдашником.
Ее встречала на крыльце Наталья Михайловна, а вслед за ней показалась и беременная дочка.
— Как поездка в Бузулук?
— Строительство нового корпуса детского дома завершено, — устало ответила Лариса Михайловна Сметанина, с трудом преодолевая три ступеньки. — Я только перерезала ленточку, а на торжество не осталась.
— Вас уже давно дожидается адвокат, — проговорила Нина.
— Очень хорошо, — улыбнулась старушка. — Пора покончить с формальностями.
Фред Прокейн неторопливо и аккуратно разложил документы на столе.
— Лариса Михайловна, я все подготовил. Вам нужно только поставить несколько подписей, и все состояние перейдет в руки молодого поколения. — И он кивнул в сторону молодой девушки.
Сметанина склонилась над разложенными бумагами и не раздумывая ставила подписи там, где указывал адвокат.
— Вот и все, — отложила она ручку в сторону, — теперь мы с Натальей Михайловной на твоем иждивении, — обратилась она к молодой женщине.
Нина лишь потупила взор.
Лариса Михайловна повернула голову к американцу и спросила:
— Ну а ты как, Фред, не надумал остаться с нами? — повернула голову старушка к американцу.
— Я привык служить русскому хозяину… — И он многозначительно посмотрел на живот Нины.
— Иван Васильевич! — погладила живот Нина и залилась краской.
— А Россия… — продолжил Прокейн, — чем Россия хуже Америки?