Последняя маскировочная фраза: «Тогда и только тогда народное здравие было бы вне опасности». И несколько совсем уже невинных рекомендаций: проводить общественные мероприятия, содействовать изучению, популяризировать результаты и так далее и тому подобное.
В общем, врач и коллективный зодчий по имени не назван, прямого призыва к свержению самодержавия нет. Значит, в условиях, почему-то временно дозволявших послабление, цензор может прикрыть недремлющее око или сделать вид, что прикрыл.
Следует, однако, помнить, что, прежде чем эта и подобные статьи появились на страницах ведомственного журнала, они были речами, произнесенными с трибуны, лекциями, прочитанными с кафедры. Значит, они уже стали достоянием не только медицинской корпорации, но и других слоев общества.
В очерке «Решетка» Воронов пишет: «В ту пору часто приходилось выступать с докладами на общественные темы. По беспокойным минам земских освобожденцев, довольно благодушных прежде, я догадывался, что стиль мой улучшается в отношении ясности».
Иван Карпович вспоминает, что после одного из его выступлений поднялся доктор медицины, известный общественный деятель. «Заслушанный доклад, — сказал он, — дает рембрандтовское освещение задачам здравоохранения, но эффектная резкость светотеней чересчур действует на наше зрение».
Что ж, деятелю этому не откажешь в художественной выразительности оценки доклада. Но ведь контрасты света и тени на полотнах знаменитого голландского живописца раздражали не кого иного, как буржуазию, и как раз тем, что беспощадно подчеркивали общественные противоречия, вскрывали их трагизм.
И, отвечая доктору медицины, из зала кто-то насмешливо бросил: «Либеральное умозрение предпочитает приглушенные тона!»
«...А группа рабочих, бывших на этих собраниях, пишет Воронов, — одобрительно обращается ко мне:
— Вот бы нашим ребятам такое рассказать, какую-нибудь сравнительную статистику, только малость попроще.
Я ничего не имел против. Наоборот, мне начинало казаться, что пора переменить аудиторию, наиболее именитая либерально-буржуазная часть которой болезненно жмурилась от «рембрандтовского освещения». Я твердо решил переменить как аудиторию, так и приподнятый способ изложения, зависевший от состава слушателей».
Но в то же время Ивану Карповичу хотелось и продолжать дразнить либералов — «пусть жмурятся и ежатся».
Воронов рассказывает о своей лекции, прочитанной в январе 1905 года в помещении городской думы. Слушателей на ней собралось больше, чем мог вместить зал.
«Я развернул широкую картину общественного паразитизма, использовав самостоятельно собранный и заграничный материал... оперировал числами и образами, иллюстрируя, как многочисленные отечественные паразиты высасывают соки из рабочего класса, доводя народнохозяйственный организм до истощения».
Выводы были достаточно определенные:
«Отжившая и сморщившаяся политическая оболочка должна прорваться, это — неотвратимое разрешение накопившихся противоречий. Это — железная необходимость, что, однако, не освобождает нас от собственных необходимых усилий... Туннель роют с двух концов. Мы уже врылись железной лопатой критики в неуклюжую скалу паразитического строя; с другого конца долбит ту же скалу могучая необходимость...»
Здесь мне хочется оборвать цитату, чтобы привести стихотворение Ивана Воронова, созвучное этой теме.
Стихотворение впервые опубликовано в сборнике «М. Горький и поэты «Знания», как указано в примечании — «по автографу». Но почему-то без названия и двух последних строк. Вероятно, Воронов возвращался к этому стихотворению, уже отослав рукопись Алексею Максимовичу.
В архиве хранится текст в том варианте, который приведен мной.
Итак, в лекции Воронова говорится, что скалу паразитического строя долбят с двух концов. Передаю опять слово ему самому: «...Надо только точно следить за компасом, чтобы не потерять направления. Потому что одно дело — свернуть в сторону извилистого либерализма, и другое — пойти прямым путем социальной справедливости (т. е. социализма).