Мимо нас проходит Кучерявка — «вся шерсть волнами, как из парикмахерской», Булка — «пышная, сдобная, а уж смирна — не шевельнется...».
Словом, в каждой Настасья Николаевна видит ее особую стать: в той — ум, в той — красоту, в той — покладистый характер. Но есть у всех у них один общий и самый важный «талант»: хорошо раздаиваются.
— Перспективная группа, — говорит Тимашова, и на лице Настасьи Николаевны проступает румянец удовольствия.
Такая похвала ценится здесь высоко. Оно и понятно. Сказать «хорошая» или «отличная» — это аттестация на сегодняшний день. А «перспективная» — значит, лучшее еще впереди.
И вдруг я начинаю испытывать запоздалое раскаяние. Как это у меня неуважительно получилось насчет фамилии. И что значит — неудобно? Кому неудобно? Вот ей, Якимовой, удобно!
Эти кучерявки и милки — предмет ее любви и забот, можно сказать — создание ее рук. Она гордится ими и, как марку фирмы, присваивает им свою фамилию!
Ферма имеет восемь животноводческих помещений, в них содержится около шестисот голов крупного рогатого скота, в том числе четыреста восемьдесят дойных коров.
Немного в стороне от коровников я вижу силосную башню, лопнувшую снизу доверху. Во мне вспыхивает беспокойство. Как же так? Погубить такое сооружение? И, конечно, ее делала тоже МТС?
Но Матрена Федоровна нисколько не смущена. Она идет прямо к башне.
— Отслужил наш ветеран, — говорит она, — не успели юбилей отметить.
— Ветеран?
— А как же? Четверть века эта башня на животноводство работала. Построили мы ее в тридцать втором.
Матрена Федоровна прищурила глаза, будто смотрит вдаль. Она рассказывает, как в первый раз закладывали силос из стеблей и шляпок подсолнечника:
— Трактор «фордзон» гоняет силосорезку. Ремень поминутно соскакивает со шкива. Председатель колхоза стоит расстроенный: «Что делать?» А тракторист Коротков — как сейчас помню — серьезно так говорит: «Медом надо мазать». Это он насчет питания намекнул. Скупился председатель, неважные харчи выписывал трактористам.
Тимашова подходит к тележке, наполненной кукурузным силосом, захватывает горсть, нюхает и дает понюхать мне. Запах приятный, напоминающий не то моченые яблоки, не то груши.
— Хоть сам ешь! — удовлетворенно посмеивается она. — А ведь не сразу научились аппетитно готовить. Иной год получалось такое гнилье, что коровы от него бегали, задрав хвосты.
Люди на МТС настроены решительно. Это выражается и в том, как встречают Тимашову. На нее сыплется град вопросов, предложений, требований. Не забыты и провинности МТС. Вот, например, механик Капустин затягивал прокладку водопровода к новому коровнику. Из-за этого в готовом помещении не могли разместить скот. Выгрузка силоса из траншей все еще производится вручную.
— Он стал бы рядом со мной у ямы, — говорит скотник Вяльцев все о том же механике, — да только головой взмахивал, когда я лопатой кидаю. Скоро понял бы. Заработала бы техническая смекалка.
— Достается Капустину, — шепчет мне Матрена Федоровна. — Умница, изобретательный человек, а не успевает за колхозными темпами, вот народ его и подстегивает.
Претензии у колхозников не только к МТС, но и к правлению и друг к другу. Скотник Логвин рассказывает, чем сложна и трудна работа в животноводстве.
— В полевой бригаде если брызнул дождик — людям нечаянная передышка. А у нас хоть каменья падай с неба — коров нужно и доить, и кормить. Я считаю, передняя линия тут. И председателю советую свой рабочий день начинать с фермы.
Опережая события, расскажу, что к осени животноводы получили подарок — новый четырехрядный коровник. Еще скот не был переведен в него, еще плотники не унесли своих инструментов, а доярки забегали туда посмотреть и, остановившись на пороге, не могли сдержать восхищения:
— Небывалое справим новоселье!
От свежевыструганных кормушек пахло лесом, вверху по балке, воркуя, прохаживались голуби.
Все это было позднее, а пока — февраль. Мы сидим в комнате отдыха молочнотоварной фермы. Претензии исчерпаны, и теперь животноводы делятся с нами своими радостями.
Общая радость у всех — Воронежская область за успехи в животноводстве награждена орденом Ленина.
— Запели мы звонко, теперь другие края и области хором подхватывают, — говорит молодой скотник.
— А ты не хвастай запевом, ты на басы, на басы жми, — советует доярка Меркушова, — на работу налегай. Так оно будет надежней.
После дружеских рукопожатий доярок у меня слегка немеют пальцы. Выйдя на улицу, я незаметно дую на них.
Едем на свиноферму.
Там неприятность. У только что опоросившейся матки бурно развилось воспаление вымени, пришлось ее забить. Опаленная туша лежит в пристройке к кормокухне.