Дальше, без всякого антракта, старик осведомляет присутствующих:
— Послал в Москву заявление, прошу меня в спутник запечатать, для всемирной науки. Я и стих сочинил, послушайте:
Стих всем нравится. Польщенный автор искренне удивляется сам себе:
— И откуда оно? Так слово к слову и лепится, так и совпадает.
Старик сыплет прибаутками, вызывая веселый смех. Только один парень будто не очень доволен.
— Идем, папаня, — говорит он, — хватит ерунду молоть.
Подгулявший отец не сразу сдается.
— Ерунда?.. — бормочет он. — Может, при царизме и атом считали — ерунда? А в нем ишь какая сила.
— До атома добрался, — смущенно разводит руками парень. — Теперь надолго пойдет философия.
К избе приближается свадебное шествие. Впереди чинно идут Тоня и Петр. Улыбки на их лицах немного напряженные. Все-таки нелегко быть в центре общего внимания.
Ряженые заслоняют двери. Начинается тот шуточный «спектакль», форма которого сложилась в старину, а содержание всякий раз льется свободно, подсказанное самой жизнью, расцвеченное искристой народной выдумкой.
Было в обрядовых играх и такое, из-за чего мы порой возражали против них: отголоски неравенства женщины, отрыжки бескультурья, следы суеверий. Это уходит, изгоняется народом. А игра-обычай живет, делая торжественным и веселым праздничный день. И надолго памятным.
У мысли свои законы. Свадьба в Коршеве встала в моем воображении, когда я узнала, что мы встретились в лесном овражке с молодоженами. А там и потянулась ниточка: родилось раздумье о старинных обычаях.
И пока Тимашова, развязав пуховый платок и распахнув пальто, берет приступом первую высотку нагорной кручи, хочется рассказать еще одну маленькую историю.
На днях мы с Матреной Федоровной собрались ехать в колхоз. Я ждала, когда она меня позовет, а она вышла на крыльцо и что-то замешкалась. Вышла и я. Вижу, сидит она на ступеньках с двумя Акулинами Федоровнами. Одна — ее старшая сестра, вторая — няня Владика. Сестра рассказывает, как праздновали рождение сына шофера Дмитрия Голицына. Рассказывает подробно, со вкусом: что пили, что ели, как одаривали младенца.
Сначала, как заведено, клали на тарелку деньги. Потом опорожнили ее. Бабушка поклонилась всем, говорит умильно: «Дорогие гостёчки, ведь родился голенький, прикрыть бы его чем ни на есть».
Тут стали женщины дарить: пеленки, распашонки, мыло и простыню мохнатую — ребенка после купания завертывать, — много разного. После этого на столе была перемена: подали холодец. Теперь дед говорит: «Обуть, одеть — это еще не вся потребность. Живому человеку и есть надо. А ну, расхрабрись, воронежцы, — кладите живое!»
Опять пошло наподхват: «Кладу гуся», «Кладу двух гусей».
Дядя вскочил: «Ярочку кладу».
Дед как хватит кулаком по столу: «Кладу старую овцу!»
Значит, дедов верх. Ему и тарелку в черепки бить, как заведено.
Сестра рассказывает, а Матрена Федоровна придвинулась близко-близко и расспрашивает, и свое что-то вставляет, и прямо живет этим событием.
И я думаю: много всякого перевидела Тимашова, особенно за последние годы. В разных странах бывала. Сиживала на приемах в посольствах. Но «званый обед», что давали в честь новорожденного колхозника, затрагивает ее глубже.
Ведь это и для него, маленького гражданина Советской страны, создавая изобилие, трудятся люди колхозной деревни.
Мы поднялись на взгорье. Свечерело. В домах зажигаются огни. Убыстряя шаг, идет по аллее сада русская женщина — Матрена Федоровна Тимашова.
ПОЛЕВОЙ СУД
Рассказ
В колхозе «Память Кирова» мне все знакомо: и люди, и поля, и заросшая белыми лилиями колдовская речка Битюг.
В день, с которого начинается этот рассказ, первым мне встретился бригадир Иван Харитонович. Он только что вышел из правления и был чем-то удручен. Поздоровались. Я спросила, что его расстроило.
— Да как же: пятеро мужчин уговаривали норовистую девчонку работать на свекле, а она ни туды и ни сюды.
— Надо было позвать на подмогу одну женщину, — сказала я.
— Матрену Федоровну, — сразу догадался бригадир. — Ей-то каждый подчинится. Да она говорит: «Председательская власть не палка, чтобы ею из лодырей пыль выбивать. Надо их сообща встряхнуть». Вызывали мы самых упорных на бригадный совет... никакого толку. Теперь передаем дело в полевой суд.