Конечно, это была утопическая и даже эгоцентрическая мысль.
Кто позовет? Куда позовет?
Забегая вперед, скажу, что позвала его только Советская власть. Только она оценила, и ей действительно понадобились разносторонние знания Ивана Карповича Воронова.
Но предвидеть ему было не дано...
И как некогда рядовой американец был убежден, что в Соединенных Штатах каждый деятельный человек может стать миллионером и президентом, так Иван Карпович уверил себя, что трудом и энергией он опрокинет нагроможденные перед ним барьеры, завоюет право на легальную общественно значимую деятельность.
Эти надежды поддержал в нем Московский кооперативный союз, предоставив ему в 1909 году продолжительную научную командировку в Лондон. Воронов должен был изучить статистику кооперативного дела Англии и связанные с этим проблемы.
Лия хотела, чтобы он уехал спокойным, бодрым. Она собрала все свои душевные силы. А между тем...
В одном из своих теперешних писем ко мне она проговаривается: «Я оставалась с годовалым ребенком на руках без всяких средств. Ведь источником существования были его уроки по английскому языку. И от времени до времени — мои. Мне надо было доучиваться. Только после получения диплома я могла иметь право жить вне черты оседлости...»
Очень сдержанные слова. Ни жалобы, ни упрека. Но ведь положение-то было почти отчаянным.
Поставлю точки над «i».
Лия училась на женских Бестужевских курсах. Жить в Петербурге имела право только как студентка высшего учебного заведения. Задержка очередного взноса за учение или проволочка со сдачей экзаменов тотчас же грозила отказом в справке для полицейского участка и, значит, лишением прописки. А непрописанная она подлежала бы высылке по месту рождения отца (в Виленскую губернию), причем отправляться пришлось бы вместе с ребенком... по этапу.
Таков был закон!
На летние каникулы Лия обычно уезжала в Воронеж. Теперь и этого нельзя было сделать: слишком памятны ей были встревоженные, полные укора взгляды Дарьи Петровны, когда осенью заходила к Вороновым и та стала догадываться.
«А моя мать совсем ничего не знала», — пишет Лия Тимофеевна.
Представлял ли Иван Карпович состояние самого близкого ему человека? Конечно, представлял. Не поступил ли он как эгоист, когда, несмотря ни на что, принял предложение о поездке за границу? Были ли, хоть подспудно, такие горькие мысли у Лии? Никогда, никому она не призналась...
И в те давние дни, в минуты его колебаний, она храбро утверждала, что у нее все как-нибудь образуется, а он ни в коем случае не должен терять счастливую возможность, упускать беспроигрышный лотерейный билет. Ведь открывается перспектива и роста, и заработка! Да, да, вот возвратится он, и, говоря языком политэкономии, на него наверняка будет большой спрос.
В общем, Лия приводила те же доводы, которыми внутренне столько раз убеждал себя сам Иван Карпович.
Он уехал.
ИВАН ВОРОНОВ
В Лондоне попутно с исследованием экономических проблем Иван Карпович занимался вопросами педагогики и английской литературой. Он поступил в колледж и, сжав все сроки, окончил его; работал в библиотеках, посещал школы, музеи, исторические места. «Заграница» была совершенно иным, очень интересным миром. В то же время Воронов был достаточно вооружен способностью трезвого анализа, чтобы не принимать все безоговорочно. В дальнейшем в своих статьях, посвященных разным сторонам английской действительности, он наряду с фактами и факторами прогресса отметит противоречия, тенденции консерватизма и многое другое, не вызывающее желания перенести на русскую почву.
Еще в конце 1909 года в жизни Ивана Карповича произошло счастливое, окрылившее его событие: А. М. Горький одобрил его стихи и принял их к опубликованию.
Вот первое письмо Алексея Максимовича.
«Ивану Воронову
Стихи Ваши будут напечатаны в XXVIII —IX сборниках «Знания», сборники выйдут в течение ноября. Стихи уже отправлены в набор.
Известить Вас о судьбе их ранее сегодня не мог, ибо за все это время сборники не печатались и найдут ли Ваши стихи место в них — я не знал.
Если у Вас имеются еще стихотворения — присылайте: могут войти в XXX сборник, материал для него уже готов почти.
Желаю всего доброго.
А. Пешков
Стихи шлите по адресу: Италия, Капри, М. Горькому.
23 ноября 1909 года».
Иван Карпович ответил 7 декабря 1909 года из Петербурга: