— А я раньше никогда не встречал таких девушек как ты. С улыбкой ответил Егор.
— Каких таких?
— Глупых.
— Эй! Она шутливо ударила его в плечо.
Напряжение между молодыми людьми сошло на нет.
Киреев почему-то не мог долго злиться на девушку, особенно когда она так мило и как то по-детски улыбалась.
Взгляд девушки зацепился за вывеску небольшого, но модного в этом городе ресторана морепродуктов.
— Киреев, я хочу устриц.
— Идем.
— Нас не впустят в таком виде!
— Тебя, может быть и не впустят, а я здесь постоянный гость.
Пошутил парень, выставляя руки, заранее блокируя удары Соколовской.
— Киреев!
Но все же, он пару раз получил в плечо. Не сильно, так, для порядка.
Они, смеясь, вошли в ресторан, Егор, что-то шептал ей на ухо, придерживая за талию.
Администратор приветливо улыбнулась Кирееву, совершенно не обратив внимания на его спутницу и сопроводила пару за столик.
Девушка была увлечена поеданием устриц, она казалась, никого вокруг не замечала.
Кирееву кто-то позвонил, он, извинившись, встал с места и прикрывая трубку ладонью предупредил.
— Я сейчас.
Киреев открыл девушке обзор на соседний столик.
Ее зрачки расширились от страха, а сердце казалось, упало куда-то в пятки.
— Медведь.
Одними губами проговорила Соколовская.
А Самойлов сидел напротив нее, за соседним столиком и сверлил таким уничижительным взглядом, что у Киры волосы на затылке зашевелились.
Он был в компании мужчины, который увлечённо ему что-то рассказывал, не замечая того, что Самойлов его больше не слушает.
Мне конец.
Он все расскажет отцу, а тот отдаст меня ему.
Господи, да что он тут забыл?
— Поговорим?
Так же, одними губами спросил медведь.
Девушка активно закачала головой, из стороны в сторону.
На её счастье, вернулся Егор и снова закрыл обзор на соседний столик.
— Что с тобой? Ты вся побледнела.
— Киреев, кажется устрицы испорченные попались, вези меня, пожалуйста, домой. Меня тошнит.
— Они нормальные. Но если тебе нехорошо, давай я отвезу тебя в больницу?
— Домой, Егор.
Она какая-то странная. Может у нее с психикой проблемы?
Размышлял по дороге домой Киреев.
А Кира искала отмазки и слова оправданий на тот случай, если ей позвонит отец.
Сходила блин, на свидание! Идиотка, домой надо было сразу ехать, а то устрицы она захотела.
Ругал девушку ее внутренний голос.
Все, ненавижу устрицы!
19. Бескорыстно? Или все таки…
Пятница прошла относительно спокойно и к удивлению вперемешку с радостью, Соколовскую сегодня никто не нагрузил новыми докладами и прочей ерундой.
Спасибо Господи!
Никогда не думала, что буду так рада уклоняться от новых знаний.
Никогда прежде такого со мной не происходило.
На последней паре Веры не было, так же как и Димы!
Интересно.
Зато они с Егором кидали друг на друга взгляды.
Преграды справа в виде очкастой не было.
Точнее, он смотрел открыто и с интересом.
Наблюдал.
А девушка то и дело уклонялась от его взгляда.
Честно, я привыкла к вниманию окружающих с детства, но так на меня еще не смотрел никто. Не было в его взгляде похоти, желания он как будто меня изучал. Не более.
Уже после занятий, проходя мимо одного из окон, что-то заставило девушку остановиться, точнее кто-то.
На противоположной стороне от окна, на лавочке сидела одинокая, поникшая фигура.
— Вера! Выдохнула Соколовская, закатывая глаза. — Что же ты такая плакса? Господи боже.
Подошла ближе и с грохотом уронила сумочку на лавку, тем самым выдернув девушку из прострации.
— Ну?
Девушка поднимает глаза и смотрит, казалось бы на Киру, но словно сквозь.
Как будто перед ней стоит привидение.
Это не взгляд, это стекло.
Тусклое, безжизненное как будто без души.
И тут, непонятно откуда, в Соколовской просыпается гнев и обида, не на Синицину. За Синицину.
— Вера, Вера! — Осторожно растормошила одногруппницы за плечи — А ну-ка, посмотри на меня! Твою ж…
Ничего не изменилось, ноль эмоций!
Вот сейчас Кире стало страшно.
Впервые переживаю за кого то еще, по-настоящему.
— Кивни если слышишь!
Кивок
— Это Дима?
Кивок
— Извини, но ты идешь со мной, в таком состоянии я тебя кинуть не могу.
Соколовская повела девушку в свою квартиру крепко придерживая ее за локоть.
А та как сомнамбула шла молча, без сопротивления, глядя прямо перед собой.