— Говори. Вновь вернул свое внимание на бумаги.
— До меня слух дошёл, что ты хочешь продать меня Самойлову младшему. Это правда?
Отец, не отрываясь от своего занятия ответил. — Почему сразу продать? Пристроить в хорошие руки звучало бы мягче.
Девушка опешила.
— Как это пристроить? Я тебе собачка что ли? И вообще, ты моего мнения по этому поводу спросить не хочешь?
Её голос в конце вопроса уже сорвался на крик, а Альберт же, был спокоен как удав.
— Не понимаю твоей истерики, что плохой в том, чтобы объединить наши семьи? Ты хоть представляешь, насколько богатой можешь стать?
Кира начала задыхаться от возмущения.
Стать богатой? Он это серьезно что ли?
— Я буду богатой, но счастливой с ним мне никогда не стать! Неужели тебе плевать на мои чувства?
— Чувства? Альберт откинулся в кресле и разразился смехом. — Чувства! Ты меня разочаровываешь, дочь. Мне казалось, ты умнее.
Кира вскочила, громко ударив по дубовому столу ладонью.
— А ты разве был когда-то мною очарован? Ты всегда относился ко мне как питомцу. Зачем вы меня вообще родили? Чтобы мучить? Если тебе настолько плевать на меня, думаю, ты не сильно расстроишься, если я навсегда исчезну из вашей с мамой жизни!
Она развернулась и направилась прочь из кабинета. В груди кипел огонь ярости и гнева.
Кира выбежала из дома. Ей в этот момент хотелось побыть наедине с собой. Двигатель плавно и тихо шуршал, музыка на полную мощность гуляла по салону автомобиля. Она не разбирала дороги, просто ехала куда глаза глядят. Девушке очень хотелось сбежать, но у нее ведь учеба на носу. Она не могла просто так взять и бросить ее. Тем более, четвертый курс ведь уже. Вскоре, девушка выехала за пределы города и свернула на насыпную дорогу. По ощущениям, она проехала около часа. Дорога освещалась лишь фарами автомобиля. Кира остановила машину на обочине, вышла и осмотрелась. Вокруг было тихо и пустынно.
Говорят, чтобы выплеснуть агрессию и гнев, нужно громко кричать на открытом воздухе.
— А-а-а. Ночь, темнота и девушка, кричащая куда-то в поле. Картина та ещё. А ей, казалось, было плевать. Ей действительно помогла терапия криком. Злость на отца конечно никуда не исчезла, зато ей больше не хотелось его убивать. Девушка решила взять этот прием к себе на вооружение. Соколовская вернулась в машину, дисплей телефона светился, ей звонил отец. Но Кире не хотелось с ним разговаривать. Она просто перевернула мобильник экраном вниз.
— А если я продам машину и уеду в другой город? Рассуждала Соколовская вслух.
— И что я буду делать, когда у меня закончатся деньги?
Что, что бомжом станешь. Съехидничал внутренний голос.
— Это точно. Да и пофиг. Из принципа не пойду за Самойлова. Пусть хоть убьют.
Спустя какое-то время, девушка все же взяла в руки телефон. От отца было пятнадцать пропущенных и одно сообщение. Она сперва хотела удалить его, не глядя. Но все же, любопытство оказалось сильнее.
"Домой поезжай! У меня есть к тебе разговор." Девушка быстро набрала ответ:
"Мы, вроде как, уже поговорили. Ты хочешь отдать меня в хорошие руки, а я хочу жить для себя."
Ответ не заставил себя долго ждать и уже через минуту ей пришло новое сообщение.
"Компромисс! "
— Ладно! Девушка возвращалась, попутно рассуждая вслух.
— И что он может мне предложить в качестве компромисса?
Ворота загородного дома разъехались в стороны. Девушка кивнула одному из охранников, и проехала на территорию особняка. Отец стоял на крыльце дома оперевшись о перила и исподлобья наблюдал за приближающейся Кирой.
— Идём. — Они прошли в гостиную и уселись на диван. Отец нечитаемым взглядом смотрел на полыхающий камин.
Если он и дальше продолжит молчать, я не сдержусь и мы снова поссоримся.
Девушка решила начать разговор первой.
— Если твоим компромиссом будет выбор между Самойловым младшим или его отцом. Я прямо здесь в осадок выпаду.
Альберт нахмурил брови и перевел взгляд на Киру.
— Причем здесь отец Никиты?
— Ну как это причем? Он ведь вдовец? А я уже не маленькая девочка, заметила как он вчера пялился на меня.
— Ты же ему в дочери годишься! Я по твоему совсем идиот?
Кира звонко рассмеялась, ее очень рассмешила реплика отца и она не сдержавшись задала вопрос.
— Тебе напомнить, сколько лет горничной Свете? Кажется, она меня всего на два года старше. Тебе же это не помешало залезть к ней под юбку.
Она несколько раз видела, как они обжимались в его кабинете.
Как там говорят? В чужом глазу соринку видим, а в своем бревна не замечаем?