Джастин отвесил Элли изысканный поклон.
— Жду не дождусь сопровождать вас на балу Ройстонов, — произнес он и с немалым удивлением осознал, что это действительно так. Забавно будет понаблюдать, чем она станет заниматься и о чем говорить!
Глаза девушки тревожно расширились.
— Сопровождать меня?
Он обезоруживающе улыбнулся:
— Очередная просьба моей бабушки.
— Но зачем меня сопровождать, если я и так здесь живу?
Джастин улыбнулся:
— Затем, что, когда одинокая леди впервые появляется в обществе, ей положено быть под защитой ближайшего родственника мужского пола, и так случилось, что сия честь выпала мне.
Тревога в ее глазах сменилась паникой.
— Если я войду на бал под руку с герцогом Ройстоном, все будут останавливаться и на нас глазеть, а леди шушукаться за веерами!
— Полагаю, в этом и состоит наша цель, дорогая кузина.
— Нет. — Элеонора решительно тряхнула головой, взметнув выбившиеся у виска локоны. — Даже если мне придется присутствовать на балу, как вы полагаете, я категорически отказываюсь устраивать из себя зрелище.
Джастин надменно поднял брови.
— Даже если вам окажут честь стать первой леди, которую когда-либо сопровождал на бал герцог Ройстон?
На миг она потрясенно застыла, но быстро оправилась.
— Это заставит меня только сильнее настаивать на обратном.
Джастин еще шире улыбнулся от такого упрямого оптимизма.
— Не думаю, что у вас есть способ этого избежать, разве что упадете с лестницы и сломаете себе ногу! — Он рассмеялся, заметив, что Элеонора нахмурила брови, словно всерьез рассматривая такую возможность. — Неужели, если кто-то посмотрит, как мы входим в зал, это будет так ужасно? — мягко упрекнул он, после чего пересек комнату и остановился прямо перед девушкой. — Вы совсем не льстите мужскому эго.
— Не думаю, что ваше эго нуждается в лести, — пробормотала Элли внезапно охрипшим голосом. Джастин слишком быстро оказался рядом, это ее ужасно смутило. Он был так близко, что она чувствовала, как его теплое дыхание ерошит волосы у нее на виске.
— Не нуждается?
Прохладные длинные тонкие пальцы убрали выбившиеся локоны, коснувшись ее разгоряченного лба.
Элли сглотнула, мысленно надеясь, что ее голос прозвучит нормально.
— Зачем, если вы являете собой самую желанную, но неуловимую награду на «брачном рынке»? — Элли осознала, что говорит, задыхаясь лишь слегка, правда, непослушные ноги вдруг стали совсем ватными и почти ее не держали.
— Неужели представляю? — Идеально вылепленные губы растянулись в улыбке, а тонкие пальцы легонько провели по потеплевшей щеке. Элли опять сглотнула. — В смысле неуловимости или желанности?
— И того и другого.
Элли почувствовала, что ей нечем дышать. Пальцы Джастина оказались в дразнящей близости от ее полных губ, но их не касались. У Элли внезапно пересохло во рту, пришлось облизнуть губы и прокашляться.
— Ваша светлость, это абсурд.
— Ах, вы снова ставите меня на место, обращаясь по титулу, — восхищенно пробормотал он.
— Ничего подобного! — Элли попыталась собрать все свое негодование, что было нелегкой задачей, ибо герцог легонько поглаживал ее нижнюю губу большим пальцем, отчего грудь пронзали обжигающие стрелы, а внизу живота ощущался непривычный жар. — Ваша светлость…
— Джастин, — мягко поправил тот. — Или кузен Джастин, если вам так больше нравится.
— Мне не нравится, — твердо заявила Элли. Если она сейчас не остановит поддразнивание, скоро растечется лужицей рядом с его блестящими сапогами. — Действительно, уже поздно, и, кроме того, вас, может быть, кто-то сейчас дожидается и беспокоится, почему вы не возвращаетесь?
Он замер и с подозрением прищурился, скользнув глазами по ее вспыхнувшему лицу.
— Вы уже говорили что-то подобное, когда я вошел в дом.
— Ваша светлость?
— Похоже, вы, как и бабушка, полагаете, я задержался из-за того, что нежился в объятиях очередной любовницы, — предположил он.
Элли ощутила, что щеки загорелись еще жарче — без сомнения, они ужасающе дисгармонировали с рыжими волосами и подчеркивали веснушки, которые всегда отравляли ей жизнь.
— Меня нисколько не интересует, из-за чего вы задержались.
— О нет, Элеонора, думаю, вас это интересует, — мягко возразил он. — И даже очень.
Она страдальчески нахмурилась, посмотрела ему в глаза и решила, что за один вечер вытерпела достаточно насмешек от этого джентльмена.
— Неужели ваше тщеславие столь велико и вы действительно полагаете, будто все встречные женщины тут же попадают под ваши чары?