Конечно, всё это было глупо, и поначалу Полина и ругала себя, и мучилась совестью, а потом решила — ну это же игра! Просто игра, ничего такого. Даже не проклятый вирт! Просто оказалось вдруг, что гораздо интереснее жить, когда есть вот этот странный, вдохновляющий стимул раньше вставать и лучше выглядеть. Когда настроение постоянно на подъёме и хочется улыбаться. И предвкушение каких-то ярких перемен впереди. Никогда раньше с ней не случалось такого помешательства, может, поэтому и захлестнуло теперь так сильно? Маленькая личная тайна. Разве кому-то от этого плохо?
Правда, самому соседу не было до Полины дела. Никаких больше «красивые волосы» или «привет, соседка». Сухой, дежурный кивок — и, не успела ещё она прийти в себя, как он уже умчал.
Машину поменял, стал приезжать теперь на тёмно-синей тойоте — какая-то старая модель, но в идеальном состоянии, будто новая. И как она ему подходила! Был в их союзе какой-то особенный шик, или даже вызов. Уверенный, самодостаточный, независимый. Сам по себе. Волк.
Однажды, увидев, что сосед подъехал, Полина суетливо открыла окно салона, чтобы полить цветы в подвесных кашпо снаружи. Руслан её заметил, она знала наверняка… Но не отреагировал. Вообще никак. Даже голову не повернул.
Это неприятно отрезвило, и она решила — хватит! Поигралась и будет! Пора бы и честь знать.
Но душе сразу стало пусто и тоскливо, как будто цветной фильм о приключениях и первой любви превратился вдруг в чёрно-белую хронику из жизни плесени. Всё труднее вставать по утрам, всё скучнее дожидаться вечера, повторяя изо дня в день одно и тоже, одно и то же…
Но и это бы ничего, если бы в салон не начал захаживать Марк. Просто так, ни с того ни с сего, в любое время. Придёт, сядет на диванчик и сидит, в телефоне копается… А у Полины всё внутри пылает от раздражения. А когда клиенты мужчины, так и вовсе — из рук всё валится.
Не говоря уж о том, как напрягала неприкрытая, затянувшаяся ещё с учажной общаги антипатия между Марком и Светкой, от которой даже воздух в салоне словно становился тяжёлым.
Однажды вечером, забрав из садика Маруську, Марк привёл её в салон.
— Интере-е-есно… — встав у окна сбоку, так чтобы не светиться с улицы, протянул он.
Полина, сметая в совок волосы, не отреагировала.
— Нет, ты гля… — не унимался муж. — Откуда у него такая тачка?
Полина глянула в окно и даже не сразу поняла, о чём речь, а когда дошло — сердце привычно вздрогнуло, но она лишь сделал вид, что ей это не интересно. Вот только взгляд теперь так и тянулся на парковку, туда, где стоял здоровый внедорожник, за рулём которого сидел Руслан. Минут через пятнадцать подъехала другая сплошь тонированная иномарка и из неё вылезли трое в тёмных очках. Марк снова спрятался за откос.
— А вот и крыша приехала. Слушай, а сосед-то наш, похода, тот ещё олень.
— Где олень? — заинтересованно подняла голову от раскраски Маруся.
— Папа шутит, — улыбнулась ей Полина и глянула в окно. Мужчины обсуждали что-то, присаживались перед внедорожником на корточки, заглядывали под днище, обходили кругом. Руслан объяснял им что-то по ходу, эмоционально жестикулировал. Курили, громко смеялись. По очереди садились за руль, заводили, прислушивались. Снова обсуждали. Потом смотрели ту машину, на которой эта троица подъехала, снова ржали, снова что-то обсуждали…
— Зуб даю, бандюки… — пробубнил Марк, и Маша снова заинтересованно подняла голову — уж что-то, а «бандюк» она частенько слышала от прабабушки и поэтому, на секунду замешкавшись, всё-таки поддалась любопытству и залезла на стул возле окна. — Опа-на… — присвистнул Марк. — А вот и факты попёрли…
Один из мужиков, бородатый, в зеркальных очках, уверенными, чёткими движениями отсчитывал от толстой пачки деньги. Отсчитав, перепроверил и отдал Руслану, а тот, небрежно сложив их пополам, сунул в задний карман джинсов. Ударили по рукам.
— Слушай, а может, он наркодилер? Или…
— А может, он их просто заработал? — не выдержала Полина. — Или ему долг отдали? Такой вариант не рассматривается?
— Не-не, какой долг, говорю тебе — бандюк! У бабки своей проконсультируйся, она сразу весь расклад даст.
— Вообще-то, папочка, — копируя манеру воспитательницы, назидательно подняла указательный пальчик Маша, — этот дядя хороший!