Потрясенный Натан опасливо попятился от нее, а Фиона отфутболивала всех, кто пытался зайти в комнату. Алекс еще не видела такого яркого оттенка свекольного пятна на его лице – оно приковывало ее взгляд до тех пор, пока в нем не проявилось достаточное отвращение, побудившее ее броситься к двери.
За мгновения своей недостойной выходки она в сердцах перевернула горшок с юккой и опрокинула чайный поднос, оставив в кильватере еще больше бардака и бурных недоуменных вздохов.
Как же, размышляла Алекс, она дошла до такой жизни? Ей ведь удалось восстановить разбитое душевное спокойствие и жить дальше, оставив позади ту стрессовую ситуацию. С каждым новым прошедшим месяцем личные датчики тревоги звучали все слабее, и все реже появлялись призрачные кошмары. Она познакомилась с Патриком, и постепенно ее страхи значительно уменьшились, а по прошествии года Алекс уже радовалась тому, что приняла решение остаться в Бате, раздумав возвращаться в лондонский госпиталь Святой Марии. Она полагала, что это прошлое стало далеким воспоминанием и его кошмары больше никогда не повторятся. Только вот сейчас, тринадцать месяцев спустя, ей предстоит справиться с гораздо более сложной ситуацией.
С ситуацией совершенно иного плана. Этот тип не удовлетворится насильственным похищением женщины. Ему явно хотелось почувствовать кровь жертв на своих руках. Он бродит где-то поблизости; возможно даже, как раз сейчас выбирает очередную жертву, а полицейские не способны поверить в его существование… Как же такое вообще может быть? Неужели она представляется им столь невероятной жертвой? Над ней теперь тайком смеялись, и она уже прославилась на всю больницу как «та самая…», если судить по замечанию анестезиолога. Алекс подозревала, что он не договорил главного: «Та самая сумасшедшая».
Уж лучше и впрямь сойти с ума. Ей хотелось, чтобы все случившееся привиделось ей в бредовом сне, ведь тогда у нее появилась бы возможность, вновь справившись с нервами, продолжать жить, не думая о том, почему похититель оставил ее в живых, почему оставил в неведении относительно того, была ли она изнасилована. Никаких физических признаков насилия не обнаружили, никаких внутренних повреждений и следов на ее бедрах, но, с другой стороны, откуда они могли появиться, если ее лишили возможности сопротивляться, если погрузили в наркотический сон, и она не могла ни остановить этого мучителя, ни узнать, что он сделал с ней? Или именно так он все и задумал? Просто заставить ее думать, что ей суждено умереть, что ее изнасилуют? Запудрить ей мозги… Похоже, какой-то садист решил поразвлечься.
Какими бы мотивами он ни руководствовался, ему удалось лишить ее нормальной жизни, опять поставив в положение, не имевшее ни малейшего сходства с нормальным бытием. Ежедневно Алекс прокручивала в памяти обстоятельства того происшествия, повторяя свои жалкие попытки договориться с ним. Вспоминала все то время, что пролежала в какой-то операционной, думая, что поймана в ловушку, раненая и беспомощная…
Лучше, чем большинство женщин, она представляла, как надо действовать в случае столкновения с таким типом – кричать во всю глотку, царапаться, кусаться, стремясь вырваться от него; представляла, как можно отбиться от него. И в заключительной сцене она обычно убегала, видела свет в конце тоннеля, видела человека, готового помочь, а потом, успокоившись, разражалась слезами облегчения, и все окружающие старались помочь ей, защитить ее… и все верили ей.
Она считала себя смелой. Способной справиться с любыми трудностями. Способной выжить в самой невообразимой ситуации.
До сих пор.
Взяв бутылку водки, Алекс сделала очередной глоток. Она не собиралась сегодня возвращаться на работу, так какой же смысл оставаться трезвой? По крайней мере, она сможет забыться.
Глава 9
Натянув поверх спортивного костюма хирургический, Алекс сунула ноги в синие кожаные сабо. Она спокойно миновала безлюдный приемный покой, но не особо удивилась его пустоте. Сейчас, в середине ночи, дежурный мог и отлучиться.
Выбравшись из душа после того, как вода совсем остыла, Алекс приняла решение прекратить напиваться и вернуться в больницу, пока еще мужество не покинуло ее и ею не завладело решение никогда больше туда не возвращаться.
Она направилась прямо к операционным. Ей захотелось взглянуть на них ночью, когда стихает суета, и попытаться выяснить, каким образом ее могли перевезти туда тем вечером так, что никто ничего не заметил.