Увидев, как Тёрнер поморщился, Алекс решила пойти до конца:
– С какой стати ей делать аборт самой? Причем у нас, в Бате, в Соединенном Королевстве, в двадцать первом веке… Ведь есть Национальная служба здравоохранения и множество частных клиник, готовых оказать всяческую помощь. Зачем вообще женщине идти на жуткий риск, пытаясь самой избавиться от нежеланной беременности?
– По словам ее терапевта, в последнее время она была подавлена, особенно с тех пор, как узнала о беременности. Он лечил ее от гонореи, и она беспокоилась, что это могло повредить плоду. Две недели назад она советовалась с ним по поводу прерывания. Он ждал ее решения.
Алекс поднялась с дивана, в отчаянии махнув рукой.
– Так почему же она не пришла к нему? Ведь с легкостью могла получить любую помощь…
– Нам пока неизвестно, почему Эббот сделала это. Она была профессиональной медсестрой. Возможно, думала, что справится самостоятельно. Или на отчаянный шаг ее толкнула депрессия… Мы пытаемся установить отцовство. Ее родители сообщили нам, что у нее не было постоянного друга, но если мы сумеем найти его, возможно, он как-то прояснит ситуацию, поведав нам нечто новое.
– Значит, все, что я говорила вам раньше, сейчас звучит несуразно. Должно быть, вы сочли, что вам позвонила какая-то сумасшедшая. Я как раз подумала…
Грег Тёрнер сел на подоконник и скрестил ноги в лодыжках.
– Доктор Тейлор, нам не удалось обнаружить никакой связи. Я прочел ваши показания и пообщался с констеблем Бест. Понимаете, в ту ночь они тщательно обыскали и саму больницу, и прилегающую территорию. И ничего не нашли. Проверили все операционные. В трех из них в то время, о котором вы говорили, проводились операции. Мы опросили хирургические бригады, работавшие в ту ночь, и все они признали, что никто посторонний не мог бы занять одну из операционных так, чтобы они не знали об этом. Дежурные уборщицы находились в больнице до полуночи, поскольку в одной из операционных обнаружили стафилококк, и им пришлось ждать полного окончания работ, чтобы провести дезинфекцию. К сожалению, система видеонаблюдения не достигает той части парковки, где вас обнаружили, но на земле около того места, где вы лежали, обнаружили три большие свежесломанные ветви.
Алекс старалась сохранять спокойствие. Ей отчаянно захотелось выпить что-нибудь покрепче – кофе, сдобренного виски, оказалось недостаточно. Она нуждалась в крепком неразбавленном напитке, чтобы разогнать кровь.
– Платье, в котором я была в ту ночь, забрали ваши сотрудники; не думаю, что констебль Бест обратила на него внимание.
Полицейский прищурился, услышав, как изменился тон ее голоса, когда она упомянула имя его подчиненной.
– Оно осталось сухим, совершенно сухим… и совершенно чистым, насколько я видела, – продолжила Алекс. – Они нашли меня за парковкой, где я долго лежала под дождем, умудрившись остаться сухой и чистой. Как вы это объясните, инспектор Тёрнер?
– Не знаю. Может, в лаборатории что-то обнаружат… Если уже не обнаружили. Я напомню им о необходимости провести исследование. И также поговорю об этом с констеблем Бест. Хотя не сомневаюсь, что она не обошла вниманием состояние вашего платья. Ее отношение к работе достаточно серьезно.
Алекс вспыхнула, осознав подразумеваемый Тёрнером упрек, но, черт побери, она предпочла бы быть про́клятой, чем извиниться. Лора Бест даже не потрудилась позвонить и спросить, как она себя чувствует.
– Спустя несколько дней констебль Бест пыталась увидеться с вами, но вы уже улетели, – добавил инспектор. – Ваши коллеги сообщили ей, что у вас недельный отпуск.
Почувствовав, как задрожали ее губы, Алекс до боли прикусила нижнюю губу, чтобы не разреветься. Ей уже осточертело плакать, так откровенно проявляя собственную слабость. Восстановив дыхание, она немного успокоилась.
– Две недели назад у меня была нормальная жизнь. Любимая работа, коллеги, доверявшие моему мнению… А сейчас от моей жизни остались одни руины. И я не в состоянии ничего исправить. Что бы вы сделали на моем месте?
Обхватив ладонями кружку с кофе, Грег задумчиво помолчал.
– Я знал многих мужчин и женщин, переживших кризисные этапы жизни, – наконец сказал он. – Один мой друг, тоже полицейский, выполнял задание, когда произошел несчастный случай, что повлекло за собой лечение от тяжелого стресса. Он винил себя в смерти пешехода, который выскочил на дорогу перед его мчавшейся на предельной скорости машиной. Не важно, что его полностью оправдали, – он считал, что во время той гонки и преследования должен был предвидеть возможность совершенно неожиданного появления человека на дороге. Сопровождавший их вертолет не заметил того человека, напарник моего друга, сидевший на пассажирском сиденье, тоже не заметил его, но мой друг упорно винил себя. Поговорите с кем-нибудь, доктор Тейлор. Наш мозг хрупок и уязвим. Он может подвести нас, когда мы менее всего ожидаем этого, и совершенно необъяснимым образом повредить нам. Вы сможете все исправить, когда будете готовы. И жизнь ваша вновь наладится.