— А зачем нам осложнения, скажи на милость? — агрессивно поинтересовался он. — Между прочим, пятый час на дворе. Если у тебя бессонница, мог бы подумать о других.
— Тебя здесь никто не держит, — остудил Прошку Марк. — Гостиная в твоем распоряжении — иди, дрыхни. Что ты хотел сказать, Леша?
— Меня удивляет, что Вероника не позвонила Варваре. До сих пор она Варьке безоговорочно доверяла. Варька ее доверия ни разу не обманула, нянчилась с ней с первого дня, причем совершенно бескорыстно. Казалось бы, именно в нее Вероника должна была вцепиться, когда случилась беда. А она даже не дала о себе знать…
— Варвара, ты проверила автоответчик? — быстро спросил Марк.
— Сразу, как вошла.
— И что из этого следует, Леша? Почему тебя не устраивает предположение о том, что Вероника, как только увидела труп, впала в невменяемое состояние? А коли она в него впала, глупо ожидать от нее благоразумных поступков.
— Мне кажется, искать поддержки у самого близкого человека — не столько разумный, сколько инстинктивный поступок.
— Леша прав, — сказала я. — Представьте себе, что вы растерянны, ошеломлены и напуганы до чертиков. К кому бы вы бросились в первую очередь, еще не успев опомниться?
— К тебе я побежал бы в последнюю очередь! — заявил Прошка. — Здоровый инстинкт подсказал бы мне, что после общения с тобой к моим растерянности и испугу добавится нервный срыв. Правда, кузина не настолько хорошо тебя знала, но, возможно, ее предостерег голос крови.
— Ах, вот как! — разъярилась я. — Все слышали: ко мне он побежал бы в самую последнюю очередь! А у кого ты выгреб все до копейки, когда по уши влез в долги из-за своего дурацкого прожекта молниеносного обогащения? Кто ежедневно мотался к тебе делать уколы, когда ты подцепил в Турции ту экзотическую кожную болезнь? У кого ты рыдаешь на плече, умоляя отвадить очередную подружку, которая вцепилась в тебя клещом? Все! Можешь больше ко мне не подваливать. Ищи себе другого извозчика, когда прилетишь в следующий раз от родителей с миллионом авосек и сумочек…
— Очевидно, грызня с Прошкой занимает тебя куда больше, чем исчезновение троюродной сестры, — едко заметил Марк. — Может, вам лучше удалиться в гостиную, пока мы с Лешей обсудим меры по ее спасению?
— Все-все, уже молчу, — пробормотала я, метнув напоследок в Прошку убийственный взгляд.
— Леша, мы остановились на том, что Вероника в первую очередь должна была кинуться в Варькины объятия. Она этого не сделала. Какой отсюда вывод?
— Ну… Я не уверен, но, похоже, кто-то настроил ее против Варьки.
— Сказал, что я не плачу за проезд в городском транспорте и кушаю на завтрак маленьких детей?
— Прекрати паясничать! — зарычал Марк. — Леша, продолжай.
— Вы же понимаете, что я не могу сказать ничего определенного… — мялся Леша.
— Да не тяни кота за хвост, говори! — потребовал Прошка.
— Поведение Вероники становится понятным, если принять за версию, что ей намекнули на Варькину причастность к убийству.
Я вздрогнула.
— На МОЮ причастность? Это как?
— Ну, например, кто-нибудь сказал ей, что минуту назад видел тебя в дверях комнаты, где задушили Людмилу.
— Ерунда! — Я остервенело замотала головой. — Когда, по-твоему, Веронику просветили на этот счет? Пока мы в оцепенении глазели на труп? Да мы пошевелиться не могли в первые минуты! А когда опомнились, Вероника уже исчезла.
Марк шумно выдохнул и закатил глаза.
— Ты забываешь, что среди вас находился убийца, — объяснил он тоном, полным бесконечного терпения. — Ему не понадобилось много времени, чтобы свыкнуться со страшной мыслью о смерти Людмилы. И пока вы приходили в себя, он запросто мог подсуетиться — заняться оговором, уничтожением улик и вообще чем угодно.
— Уничтожением улик — это понятно. Но зачем ему возводить на меня напраслину?
— Ты что, дурочка? — удивился Прошка. — Как это — зачем? Ему же нужно отвести от себя подозрения!
— Сам дурак! По-твоему, это способ отвести от себя подозрения? Подумай, как это будет выглядеть! Люди испуганно пялятся на труп, а ты бегаешь вокруг и нашептываешь всем и каждому: «А знаете, я только что видел Варвару, она кралась сюда на цыпочках и злобно стреляла глазами по сторонам!»
— Не думаю, что убийца стал таким образом отводить от себя подозрения, — сказал Марк. — И шептал он не всем и каждому, а только Веронике. И текст наверняка был другим. К примеру, таким: «Вероника, ты не знаешь, у твоей кузины не было причин ненавидеть Людмилу? Странно, я готов (готова) поклясться… впрочем, наверное, померещилось… Да нет же, я своими глазами видел (видела), что она вышла из двери за минуту до того, как ты вошла».