— У тебя совсем крыша съехала? — зашипела я. — Подумай своей дурацкой башкой: зачем Веронике это нужно? Если она притворялась, то притворялась с самого начала, когда никакой Людмилы и никакого Романа еще знать не знала! По-твоему, у нее дар предвидения? Или она просто решила: прикинусь-ка я на всякий случай дурочкой, вдруг захочется кого-нибудь убить — глядишь, на меня и не подумают?
— А что? Не исключено, что у твоей Вероники мания убийства. И из Америки она смылась не потому, что папочка велел, а потому что ихние копы в ейный затылок дышали. У них в Америке, кстати, на каждом шагу маньяки, не протолкнуться. Видала, небось, ихние фильмы? Какой ни возьми, в каждом по маньяку, а то и парочка.
— Уф, а я-то думаю, почему у тебя в голове такая свалка! А оказывается, ты просто насмотрелся американских фильмов. Тебе, часом, черепашки-ниндзя на улицах не встречаются?
— Ладно, версию Вероники-маньячки оставим милиции, — сказал Марк, прекращая нашу полемику. — Других подозреваемых, кроме Сурена, ни у кого нет?
— Мне кажется, мы поторопились снять подозрения с Тамары, — пробормотал Леша.
— Как так — поторопились? — не поняла я. — Вы же выяснили, что ее вчера днем увезли на «скорой» в больницу! Не думаешь же ты, что она сбежала оттуда, чтобы зарезать Романа?
— Нет, не думаю. Но что, если они с мужем действуют заодно? Александр обеспечил себе алиби в случае с Людмилой, а Тамара — в случае с Романом.
— Как она его обеспечила? Симулировала сердечный приступ? Но врач «неотложки» без крайней необходимости не отправил бы ее в больницу. Больницы у нас переполнены, сам знаешь.
— А я не говорю, что она симулировала. У нее врожденный порок сердца, так нам сказал Александр. Если убила она, то неудивительно, что у нее на следующий день случился сердечный приступ. Чтобы убивать, нужно иметь железное здоровье.
— Что за чушь ты несешь, Леша! — Марк раздраженно пожал плечами. — Ты видел вчера Сашу. По-твоему, он похож на убийцу?
— Я не знаю характерных признаков убийц, — признался Леша. — Те, с кем мы до сих пор сталкивались, ничем от нормальных людей не отличались. А на Сашу я подумал не просто так. Варька сказала, что он разбирается в электронике. Помните, по словам ее соседа, тормоза «Запорожца» были не просто сломаны? Они должны были отказать, когда стрелка спидометра дойдет до пятидесяти. Не знаю, как именно это было сделано, но, скорее всего, стрелка замыкала контакт какого-то устройства, которое блокировало привод тормоза. А еще эпизод с электронным замком, который сначала не открылся, а потом вдруг сработал. Что, если это не случайность?
— Да, непохоже на случайность, — согласился Марк. — Если бы замок сработал, Роман не вышел бы из квартиры и остался бы в живых… Постой! Ты предполагаешь, что убийца тоже был в квартире? Не поджидал Цыганкова где-нибудь у лифтов или на лестнице?
— По-моему, это было бы глупо. Как он мог предвидеть заранее, что Цыганков выйдет? И соседи наверняка бы заметили, если бы кто-то крутился на лестничной клетке.
— Но, если он был в квартире, его видела Вероника! — воскликнула я.
— Говорил я вам, что она — убийца! — оживился Прошка.
— Вероника так и так его видела, — напомнил мне Леша. — Ты сама предположила, что ее увел убийца.
— Да, но я не думала, что убийство произошло у нее на глазах.
— А это не обязательно. Для того и фокус с замком. Смотри: Роман, Вероника и, допустим, Александр сидят в квартире. Ты звонишь по домофону. Роман пытается тебе открыть, замок не срабатывает, он говорит, что идет тебя встретить, выходит из квартиры и вызывает лифт. Александр подходит к домофону, что-то там исправляет и выбегает за Романом — якобы сказать ему, что все в порядке. Приходит лифт, Роман встает в кабину, Александр всаживает в него нож, нажимает на кнопку первого этажа, возвращается к Веронике и говорит: «Не успел. Он уже поехал вниз».
— Ну, ты даешь, Леша! — восхитился Прошка. — Никогда бы не поверил, что ты — ты! — способен такого насочинять.
— При чем здесь сочинение? — вступилась я за Лешу. — Это образец безупречной логики.
— Не нравится мне этот образец, — проворчал Марк. — Саша — неловкий, застенчивый парень. Не могу представить его, орудующего ножом и удавкой — это раз… — Удавкой орудовала Тамара, — напомнила я.
— И два — как он вышел на Романа и почему его впустили в квартиру? Ты сама предположила, что Цыганков поначалу не позволял Веронике связаться с тобой, ибо не хотел допустить ее контактов с вероятным убийцей. Но в этом отношении у Александра не было перед тобой никаких преимуществ. Почему же Роман не только впустил его в дом, но и оставил наедине с Вероникой, когда пошел тебя встречать? И вообще, Саша с Романом практически не были знакомы. Откуда Седых мог знать его адрес? Под каким предлогом он туда заявился?
— Если хочешь, могу напридумывать тебе десяток объяснений, — сказала я. — Но это будет ничем не лучше гадания на кофейной гуще. Чтобы строить резонные предположения, нужна информация, а ее у нас не хватает. Я бы оставила в списке кандидатуры Саши и Тамары. Нужно поговорить с людьми, которые хорошо знают эту парочку, выяснить не возникло ли у них в последнее время серьезных финансовых проблем. В конце концов, деньги, даже очень большие, — не причина, чтобы нормальные законопослушные обыватели превращались в убийц. Для такой метаморфозы должна возникнуть крайне острая нужда в этих самых деньгах. Какие-нибудь чрезвычайные обстоятельства: крупные долги вкупе с безжалостными кредиторами, болезнь, требующая дорогостоящей операции, — что-нибудь эдакое.
— Надо еще выяснить, насколько они законопослушные, — проворчал Прошка. — Вдруг под маской добропорядочных супругов скрываются наркоторговцы или содержатели притона?
— Кто ж нам об этом расскажет? — резонно заметил Леша. — И вообще: где мы найдем людей, хорошо знающих Александра с Тамарой?
— Поспрашиваем соседей, коллег… Кстати, вы вчера выяснили, где они работают?
— Тамара, вроде бы, внештатный гид-переводчик в туристической фирме, сказал Марк. — Водит иностранцев по Москве, показывает достопримечательности. А Саша ремонтирует компьютеры и офисную электронику. Но точным адресом и названием их фирм мы не интересовались. Неловко было лезть с такими вопросами человек за жену переживает, а мы к нему со всякой ерундой пристаем… — Ладно, это дело поправимое, — решила я. — Все равно я собиралась навестить Тамару в больнице, вот и спрошу.
— А кто тебя туда пустит? — удивился Прошка. — Ей наверняка нельзя волноваться, а тут заявляешься ты — свеженькое напоминание о недавнем убийстве — и устраиваешь допрос с пристрастием. Да тебя оттуда поганой метлой погонят! Кстати, мы и не знаем, в какую больницу ее положили.
— Значит, узнаем, — заявила я категорично. — Все равно с Тамарой поговорить необходимо. Если убийства задумали и осуществили Седых, то Александр, видимо, крепкий орешек, его так просто не расколешь. А Тамара может оказаться слабым звеном. Если же они невинны, как младенцы, то нам нужны сведения об остальных участниках вечеринки, и тут никто не просветит нас лучше Тамары. Она была лучшей подругой Людмилы и в последнее время много общалась с Романом и Суреном на репетициях. Конечно, у нее есть о чем порассказать.
— Ладно, — сказал Марк. — Только Сашу будешь уламывать сама. Посмотрим, согласится ли он на твой визит к жене.
— Очень мне нужно его согласие! Лишь бы Тамаре было разрешено принимать посетителей. А номер больницы я узнаю по телефону. У меня где-то записано, куда звонить в таких случаях. Скажу, родственницу увезли в мое отсутствие на «скорой», а соседи не догадались спросить, в какую больницу.
— Ты же ее, бедняжку, до инфаркта доведешь! — лицемерно пожалел Тамару Прошка. — В твоем обществе и здоровый-то человек долго не протянет, что уж говорить о сердечнице!
— Чушь! Судя по твоей цветущей ряхе, мое общество действует на здоровье исключительно благотворно.
— Ты бы последила за своим лексиконом! Назвать ряхой мой благородный, утонченный лик способна только грубая деревенщина. Впрочем, чего ждать от особы, якшающейся с ментами!