- Не знаю чем тебе доказать? - Только и смог вымолвить насмерть перепуганный Горохов.
- А доказывать ничего и не на…..
- Хряпа, давая я……..
- Да заткнешься ты или нет придурок?! - Резко развернувшись в сторону оппонента, заорал Фиксатый. – В общем, так, мы сейчас, отъедем минут на десять в кухню, похаваем там чего, водочки выпьем, за помин души. А ты думай пока, шевели мозгами, скажешь все, отпустим, а нет, смерть лютую, примешь, это я тебе гарантирую. Потом и до девчонки твоей доберемся, может она, что полезное скажет? Усё понятно? Вот и ладно. Пошли Ботало.
- Это конец! - Понял Виктор, в глазах Хряпы плескалась Смерть, - убьет он меня, а потом Таню. Это к гадалке не ходи, - Горохова мелко затрясло, - надо, что- то решать, у Татьяны вон дочка малая, и её не пожалеют поди изверги. – И что тревожило более всего, девушке Палыч был обязан, крепко обязан, чисто по-человечески.
Около шести лет назад у него заболел, тогда еще живой отец. У Павла Сергеевича начались сильные боли в ноге, пришлось обратиться в поликлинику. Врачи, поставив диагноз, - «межпозвоночная грыжа», принялись пичкать уколами. Спустя две недели уже не ходячего, и что печально, практически оглохшего от антибиотиков отца, чудо - врачи, благополучно выперли из больницы. - «Медицина, говорят тут, бессильна». Ну, может, так оно и быть, да только Виктору от этого не легче. Ох, и помучиться пришлось, врагу не пожелаешь. Вот тогда неожиданно пришла на помощь Татьяна. Подняв все немногочисленные связи, она смогла устроить Павла Сергеевича в другую лечебницу, где местные эскулапы, порывшись в нечёсаных вениках, смогли-таки поднять его на ноги, посоветовав напоследок, регулярно посещать бассейн. И вот теперь пришла пора спасать если не себя то, хотя бы девчонку.
Палыч мучительно пытался что-нибудь придумать. Нужно было как-то выпутываться из этой безнадежной ситуации. Но думать ему мешал страх. Липкий страх, который казалось, заполз за воротник рубахи и противно скользил по натянутым нервам. Внезапно пришли на ум слова отца:
- Запомни Витя, трус фактически ни чем не отличается от храбреца. Вся оригинальность положения состоит в том, что трус боится и ничего не делает, а храбрец боится не меньше, но в отличие от труса делает, что должно.
Внезапно дверь в спальню открылась, и внутрь комнаты ввалились разгоряченные водочкой уголовники.
- Ну что паря, надумал чего-нибудь? Твое время вышло, - ворчливо поинтересовался Хряпа. И узник принял решение.
- Надумал. Слушай сюда, примерно одиннадцать месяцев назад один мент, подловил меня с поличным на спекуляции Имперского червонца, подослав ко мне верткого мужичка Прошку, впоследствии и впарившего треклятую монету. Затем протокол, подписи свидетелей, в общем, застращав тюрьмой меня, вынудили податься в сексоты. Я стал для лейтенанта Мунгалиева вторыми глазами, и ушами, докладывая обо всем, что твориться в клубе коллекционеров. А в сентябре прошлого года, Тимур Ахметович убедив взять отпуск на работе, откомандировал в антикварную лавку «Базальт» для выявления темных делишек, в конторе Пяткина. Через две недели неожиданно объявился ты и передал мне чемодан с товаром. Дальше дело техники, мент организовал твой арест и присвоил саквояж с хабаром.
- Значит чемоданчик у него?
- Естественно, у лейтенанта Мунгалиева Тимура Ахмедовича, ты зря убил Пяткина. Михаил Соломонович и девчонка не причем.
- Знатно поешь, но я все же проверю, и Прошку твоего, и этого Мандалаева. Адрес мента шепни.
- Я не знаю, встречался с ним только в отделении милиции. Вон спроси, - мотнул Виктор головой, в сторону Салимы Батыевны, - она его дальняя родственница, должна знать. - Немного подумав, добавил, - не убивай ее только, она ничего не знает. Совсем ничего. Обещаешь?
- Разберемся, - ощерился уголовник, выразительно поглаживая расцарапанную рожу.
- Хряпа, я ну это……
- Ну, давайте уж мастер Ботало, приступайте, - засмеялся фиксатый, - почтенная публика уже измучилась в ожидании коронного выхода, и приготовила потные грабли для бурных, продолжительных аплодисментов.
Сверкнуло отточенное лезвие, разрезая, казалось сгустившийся воздух……
Угрюмо улыбаясь в смертельной агонии, Виктор Павлович Горохов по прозвищу «Боб» стремительно проваливался в звенящую бездну, где его в нетерпении ожидала всепоглощающая неизвестность.