Ивушка накрыла мою руку своей.
— Посмотри, пожалуйста.
Я поднял голову. Ива плакала, но в её темно-шоколадных глазах отражалось тонущее солнце.
— Мы к ней поедем. Завтра, с утра. В последний раз.
— Уверена? Нас могут и не пропустить.
— Пустят. Если нет — найду способ встретиться. Нельзя так оставлять, Глеб. Это безответственно.
***
По-моему, все больницы одинаковые. Врачи, разумеется, с этим не согласятся, но для пациентов и посетителей зачастую нет никакой разницы, в какое из стерильно бледных помещений приходится идти.
Мы стояли у стойки регистратуры, дожидаясь, пока женщина по ту сторону стекла отыщет в базе Милу.
— Да, у нас есть такая пациентка. А вы…
— Друзья, — пояснила Иволга.
Женщина кивнула.
— Документы, пожалуйста. Занесу вас в журнал посещений.
Ива передала через окошко два паспорта. Меня снова посетила мысль о том, что неплохо бы узнать настоящее имя своей девушки. Тем временем, документы уже вернули и позволили пройти.
Пока мы поднимались по лестнице, я все-таки решился.
— Ив.
— А?
— Как тебя зовут?
— Меня не зовут, — хихикнула мелкая, проскальзывая в коридор третьего этажа.
Вот тебе и доверие в паре.
Потоптавшись у двери, я последовал за девушкой.
В палате, кроме Милы, не было никого. Она лежала, головой упершись в подушку, прислоненную к стене, и держала в руках телефон. Нездоровая бледность всё ещё не сошла, но, по крайней мере, девушка дышала спокойно и глубоко. Увидев нас, Мила отложила смартфон и виновато улыбнулась.
— Привет, ребят.
Иволга сделала несколько шагов вперёд.
— Привет, дура.
Подруга потупилась. Правый глаз снова спрятался под челку.
— Я виновата.
— Ещё как!
Ива, наконец, добралась до кровати, и тут же плюхнулась на неё, заключив Милу в объятия.
— Идиотка чёртова, лихо одноглазое, дура, дура, дура, дура!
Подруга молчала, принимая эту истерику, и гладила красноволосую по спине. Потом аккуратно стёрла слёзы с её щёк.
— Не знаю, как так получилось. До последнего не хотела, это был срыв. Позвонила Глебу, и стало так плохо…
Иволга села и поправила волосы.
— Ну, и как? — в голос к ней вернулись привычные острые нотки. — Помоги таблеточки?
Мила потупилась было, но мелкая ловко перехватила её подбородок и заставила смотреть прямо. Несколько секунд стояла такая тишина, что я услышал, как над головами гудят лампы дневного света. В них, вроде, накачивают инертный газ вперемешку с парами ртути. Именно поэтому такие лампы опасно разбивать.
— Больше так не делай, — сказала Ива.
Мила моргнула.
— Иногда бывает плохо, — продолжила красноволосая. — На самом деле, плохо почти всегда, наш мир так устроен. Мы барахтаемся в собственной жизни, зачастую не понимая, куда плывем. Плавать более-менее научились, а вот уроки ориентирования прогуляли. А вода все время разная — то горная речка, то тихое озеро. Рано или поздно вынесет и в океан. Это глупо и несправедливо, знаю. Прости, что зацепила тебя, проплывая мимо — я просто пыталась хоть за что-то держаться.
— Тебе не за что извиняться.
— Пусть так, — тряхнула головой Иволга. — Я просто… Я хочу сказать! — она помассировала виски. — Даже если ты не знаешь, куда плывешь, нужно продолжать барахтаться. Утонуть всегда успеешь, ни к чему расслабляться раньше времени! Я притопила тебя, потянув за собой, и нужно было вынырнуть, а не погружаться глубже!
— У меня не осталось сил…
— Бред! — авторитетно заявила мелкая, пощупав руку подруги. — Спорим, ты проплывёшь дальше, чем я? И вообще, если нет сил — ложусь на спину и отдыхай. Не шевелись, лишь иногда побалтывай ножками, чтобы не унесло на дно.
— Но если уже под водой, что делать? — всхлипнула Мила.
— Не дергаться, работать конечностями, экономить кислород, — неожиданно произнёс я.
Девушки синхронно обернулись. Ива прищёлкнула пальцами.
— Во! Даром, что дерево, а тоже соображает!
Мила внимательно посмотрела сначала на меня, потом на Иволгу.
— Вы какие-то… Не такие. Вроде, не изменились, но все-таки другие.
— Мы превратились в люминесцентную лампу, — усмехнулся я. — В запаянной колбе перемешали инертный газ и пары ртути. Получилось что-то новое.
— Лампочка, — улыбнулась Мила. — Пусть так. Светите.
***
Мы пробыли у Милы еще полчаса. Девочки попрощались хорошо, спокойно и без истерик. Никто никому ничего не обещал. Не было «мы больше не увидимся» и прочих глупостей, которые обычно просятся на язык в такие моменты. Лишь у двери Иволга остановилась на несколько секунд.
— Пока, — бросила она через плечо.
— Пока, — отозвалась Мила.
Я кивнул ей и улыбнулся. Теперь всё было правильно.
***
Забравшись на заднее сидение автобуса, Иволга прислонилась виском к окну. Я встал рядом, держась за поручень. Чтобы говорить, приходилось наклоняться, сгибаясь в три погибели.
— Тебе лучше?
Маленькая кивнула.
— Ты не виновата.
Снова кивнула.
— Скажи хоть что-нибудь. Тебя обычно не переслушать, я начинаю волноваться.
Ива наградила меня усталым взглядом.
— Таблетки есть не собираюсь, если ты об этом беспокоишься.
Дальше разговор не пошёл. Выбравшись на остановке, мы побрели домой. Сибирский день не спеша разгорался над городом, пощипывая щеки и нос морозным дыханием. Конечно, весна уже началась, но по утрам зима еще напоминала о себе — ненавязчиво, но ощутимо.
Иволга заговорила, только когда мы уже подошли к подъезду.
— Ей надо о ком-нибудь заботиться.
— Что?
— Миле, — пояснила красноволосая, открывая дверь ключом от домофона. — Есть люди, которые не могут проявить силу воли или, там, настойчивость… Ну, короче, не умеют жить для себя, потому что не чувствую себя целыми. Им нужны другие люди, более беззащитные, чтобы заботиться. Тогда эти люди становятся сильными, ради других. Как Мила. Ну, или как ты.
Я догнал её на лестничной площадке.
— И что, ты считаешь нас слабаками?
— Нет, — Иволга завозилась с ключами. — Просто вы — инертный газ. Без ртути искрить не получится! — и, распахнув дверь домой, поймала мои губы своими, затягивая нас в квартиру.
Глава 17. Нелепая
— Сколько?!
Я посмотрел на Иволгу. Её глаза, и без того огромные, сейчас занимали практически половину лица. Губы у мелкой так и остались приоткрытыми после вопроса.
Положив телефон в карман дрожащей рукой, я сполз по стене, тупо глядя перед собой.
— Сотня. Они готовы заплатить сто тысяч за мой сценарий.
Ива пискнула и, обхватив себя руками, плюхнулась в кресло.
— Охренеть можно. Ты чего, первое место там взял?
— На конкурсе? — тупо переспросил я. — Нет. Но сценарий понравился одному режиссёру, он считает, что по нему можно снять фильм.
В следующую секунду меня захлестнуло багровое визжащее торнадо. Ива прям-таки искрила счастьем, обнимая и зацеловывая куда попало. Так мы провели некоторое время — в объятиях друг друга, обалдевшие от счастья. Потом стали думать.
— Получается, у нас теперь много денег? — голос Иволги дрогнул.
Я кивнул, пробежавшись пальцами по её спинке.
— Сможем уехать, как только мне заплатят.
Ива слезла с коленей и уселась на кровать.
— Я все-таки задержалась бы, хотя бы до осени.
— А ты не думаешь, что на севере будет легче обосноваться как раз летом?
Мелкая повела плечами.
— В любом случае, тут ещё остались дела.
— Это какие же?
Пригладив чуть взъерошенные волосы, Иволга глубоко вздохнула и потянулась за сигаретами. Я отодвинул её подальше, красноволосая недовольно цыкнула и плюхнулась обратно, закинув ногу на ногу.
— Поговорить с Русом. Решить вопрос с Киром. Попрощаться.
— Так, — я поднялся на ноги. — Ну, про Руса я ещё понял, прощание — это вообще обязательно. А Кир-то при чём?