Не пытайся выжить
"Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её"
Матф.16:25
"Друзья, давайте все умрём
К чему нам жизни трепетанье
Уж лучше гроба громыханье
И смерти чёрный водоём"
БГ
Первые лучи превратили пыль на бетоне в чёткие золотые искорки. Безобразные мутные тучи, сквозь которые едва пробивается солнце, безобразные серые коробки многоэтажек, а тут — такая красота. Нэнси провела пальцами по холодной поверхности и глотнула из горла. Поставила бутылку и ещё раз взглянула на экран телефона, хоть он и не издавал ни звука, а Дилан не звонил с прошлой ночи.
— Мудак, — сказала Нэнси и глянула вниз. Прохладный ветер нёс запах бензина, но здесь, наверху, был свежей и сносил позолоченных солнцем чаек с курса.
Нэнси нахмурилась, глядя на телефон, а потом занесла его над пропастью и отпустила. Рука ощутила потерю, хотя девайс ещё был цел и даже мог звонить… Ещё секунду… Раздался тихий треск. Нэнси перекинула ногу через край и мурашки побежали по коже. Нет, дело не в Дилане. Стала бы она прыгать из-за Дилана! Много чести.
Просто этот мир дерьмовый и никогда не станет лучше. А ещё она была пьяна.
Она закрыла глаза. Из-за ветра казалось, что она уже соскальзывает набок… Стукнула дверь, Нэнси оглянулась и увидела троих мужчин, выбиравшихся на крышу. У одного была насквозь прокушена щека, сквозь неё проглядывали окровавленные зубы и кровь пропитала рубашку. У другого был сорван кусок скальпа, у третьего — болталась сломанная рука. Они увидели её и оскалили зубы. Рванулись, рыча как звери и вытаращив безумные глаза. Нэнси сжала ногами стену и зажмурилась. Чья-то рука ухватила её за ворот. Как глупо! Она ведь и так собиралась прыгать, так чего ей бояться? Может, так даже лучше. Она вспомнила про маму. Лучше думать, что твою дочку убили, чем что она сама суициднулась. В любом случае, победить она всё равно не сможет…
Кто-то схватил её за волосы и запрокинул голову. Влажные зубы прикоснулись к шее и она расслабила мышцы. Хорошо. Пусть это случится…
Люди рычали с недоумением, она слышала тяжёлое дыхание. Секунда шла за секундой. Тяжёлая капля упала на шею. Нэнси прищурила один глаз, ничего не увидела и открыла оба. Люди нюхали её, трясли за плечо и подвывали. Но смотрели мимо, как слепые. Она издала нервный смешок. Ткнула мужика со сломанной рукой пальцем, и он начал озираться. Нэнси засмеялась. Сердце стучало так, что больно за рёбрами, дыхание спёрло, и ей никак не удавалось остановиться. Люди с разочарованными лицами отошли на шаг, а Нэнси смеялась, пока мышцы не заболели. Потом она села, прислонившись спиной к стенке и уткнулась лицом в колени.
Истерика прошла, оставив после себя пустоту и усталость. Нэнси спустилась с крыши в квартиру и упала в кровать. Всё покачивалось. Её чуть не убили какие-то сумасшедшие, и по-хорошему надо бы пугаться, или радоваться, или кому-то звонить. Но не хотелось ничего. Она закрыла глаза.
***
Проснулась за полдень. Проглотила таблетку от головы, открыла холодильник… За спиной хрустнуло, захрипело, Нэнси обернулась и увидела Дилана. Он шёл на неё. Глаза пустые, рубашка порвана и в крови, несколько зубов не хватает. Он прижал её к холодильнику и она отпихнула его. Она даже открыла рот, но ничего не сказала. От Дилана не пахло алкоголем, только чужими людьми, и каким-то мусором, будто он валялся возле бачков… А ещё он молчал.
— Ты что, опять под травой? — Он застонал. — Дилан, дурак… — она обняла его. Провела ладонями по широкой спине.
В дверях кухни стояла мать. У неё не было одного глаза, одежда в мелком мусоре и веточках, к плечу прилипла жвачка. Она сделала шаг.
Дилан тихо зарычал и сжал Нэнси рёбра.
— Что… — она пискнула и Дилан вжал её в твёрдую холодную поверхность. Лицо без глаза рывком оказалось прямо перед ней и оскалило зубы.
Вот бы проснуться… Или наоборот, никогда не просыпаться. Просто чтобы всё пропало… Темнота. Никогда больше не будет печально. Она забудет Дилана, и тогда ей станет хорошо. Она улыбнулась, и ухо обдало тёплым дыханием.
— Давай, мудак, убей меня, — она опустила руки ему на пояс и притянула к себе. — Думаешь, я боюсь?
Она улыбнулась и открыла глаза. Его лицо было так близко, что глаза не сразу сфокусировались. Серые радужки, длинные ресницы… Запах помойки забивал следы одеколона. За его плечом одноглазая фигура уставилась в пространство. Нэнси выпрямилась.
— Я готовлю яичницу, — и толкнула Дилана в грудь. Он отступил, натолкнулся на мать и они зарычали друг на друга и расступились. Нэнси шагнула к плите.