— Вот паскуда, — в это время бухтел карлик, привлекая мое внимание столь необычным ругательством, — вот найдется на него управа, свалился на нашу голову, а эта, — он опять зло сверкнул глазами, — таращит на него свои зеленые зенки. Хоть бы постеснялась.
Он это говорил, не стесняясь меня, или может, он думал, я не слышу его или не понимаю, а я навострила ушки. Мало ли, может, почерпну чего интересного.
— Как он вообще здесь оказался? — все негодовал мой провожатый. — Все-таки Хадия должна об этом узнать.
Он резко остановился, и я чуть не налетела на него, у самой аж руки затряслись.
«А что, если бы задавила?»
Карлик крякнул от неожиданности, но промолчал, лишь наградил меня презрительным взглядом. Я закатила глаза и тоже промолчала. Он тихо поскребся в дверь, а я отметила про себя, что Хадию здесь все-таки реально все боятся. В ответ была тишина. Так мы простояли, по моим меркам, минут пять, как минимум.
— Может, погромче постучать? — предложила я, за что была пригвождена к месту ледяным взглядом карлика.
— Помолчи уже, — сказал снисходительно коротыш, а я чуть не подавилась словами, что сейчас застряли у меня в горле.
Я вообще молчала, что за обращение? Вот возьму листок бумаги и все-таки схожу к этой остроухой и запишу, что тут за правила такие и какую нишу кто занимает. Вроде бы, в некоторые моменты они ко мне относятся уважительно, но потом как забываются, и начинается эта непонятная агрессия в мою сторону, и я теряюсь, не могу понять, как вести себя.
Вдруг за дверью послышались шаркающие шаги, наконец-то, я уже окоченела вся.
Дверь отворилась, и оттуда с довольной улыбкой вышел мужчина ненамного выше моего сопровождающего, но было в нем отличие от карлика — коренастое телосложение, широкие плечи и грудная клетка, которые, впрочем, делали его похожим на шкафчик, или нет, на хороший добротный такой комод, что стоял в комнате мамы до того момента, как мы сделали там ремонт. Такой лакированный советский добротный комод, достающий до моего подбородка, и вот этот человек напоминал мне именно его. А крупные черты лица и нос картошкой выдавали в нем добряка. Мне он сразу понравился, но я его, скорее всего, никогда больше не увижу. Я даже не успела расстроиться из-за этой мысли, так как из комнаты послышался громогласный приказ.
— Заходи, — карлик склонил низко спину и в такой позе зашел в комнату.
Я, не зная, как себя вести, вспомнила, что в прошлый раз не склонялась, и поэтому последовала за ним с гордо поднятой головой.
Комната Хадии зарябила в глазах разноцветными пятнами. Никогда бы не подумала, что у этой женщины может быть любовь к такому пестрому тряпью. Я сделала шаг вслед за карликом.
— Ибадат, почему так долго? — послышалось из-за тяжелого полога.
— Так, кальфа Хадия, гедзе Хельга только на рассвете вышла из покоев Повелителя, — говорил карлик, а голос с каждым словом был все тише и тише.
— Значит, простил ее Шейх? — в ее словах промелькнуло столько недовольства, что мои брови поползли невольно вверх.
А этот карлик молчал, не говорил, что я здесь, рядом, может, хотел, чтобы я услышала все, что будет говорить Хадия? А она собиралась говорить, не скупясь на слова.
— Ну, что же, надо будет…
Вдруг карлик закашлялся. Вот же урод мелкий, не дал дослушать, что же она хотела сказать.
— Что ты там, Ибадат? — зло крикнула Хадия и, откинув полог, посмотрела в нашу сторону.
Ее взгляд и мимика лица сменялись так быстро, что это невольно вызвало улыбку, только вот я побоялась показать ее кальфе. Поэтому широко улыбалась про себя.
— О, так ты уже привел ее, — голос Хадии вибрировал изумлением, но вот убийственный взгляд, что она бросила на коротышку, говорил о том, что наказания ему не избежать.