— Господин, — кальфе упала ему в ноги, — не загубите дитя, ее надо увезти к древу жизни, или она умрет, ее силы тают с каждой минутой все быстрее и быстрее.
Мужчина стоял в тени, и его лицо сложно было рассмотреть, но глаза словно, раскаленные угли, сверкали в темноте.
— Собери ее, я сейчас пришлю каргалара[4], — сказал мужчина и, развернувшись, ушел прочь.
Женщина подошла обратно к кровати и, присев на колени, взяла руку девочки в свои ладони, поцеловала пальцы.
— Да защитит тебя вечно процветающий Сильван[5], — зашептала кальфе.
В дверь снова постучали, и в этот раз женщина осталась на месте. Дверь распахнулась, и в комнатушку вошел такой же темный, как заполнявший эту комнату сумрак, чернокожий человек.
— Адам, — женщина тронула слугу за плечо, — присмотри за ней.
Мужчина кивнул в ответ и вышел, унося с собой недвижимое тело девочки.
Солнечная поляна, на ней веселятся два странных существа. Один — похожий на молодого козленка мальчишка с руками и лицом человека, а вот нижние конечности обросли шерстью и заканчиваются копытами. Он проворно прыгает из стороны в сторону и пытается поймать девчонку. Ее волосы насыщенно-зеленого цвета треплет ветер, а кожа, что сейчас отливает на солнце зеленоватым оттенком, маскирует ее в зелени леса. Но мальчишка не теряет ее из виду, бежит по следу, а девочка, словно ящерица, изворачиваясь и изгибаясь, пытается увернутся и не попасться в руки преследователю. Но проходит несколько мгновений, и вот сатир держит в руках юное тело нимфы. Их глаза горят, а сердца трепещут в унисон друг другу.
— Пройдет девять лет, и я заберу тебя у Шейха, — говорит сатир и прижимает тонкое тело к себе.
— Фирс, ты, главное, дождись, — шепчет девчонка в ответ, и их губы сливаются в первом поцелуе.
— Ах ты дрянь! — шипит одна девушка в лицо другой, той, что сейчас стоит перед ней на коленях. — Неужели ты, маленькая никчемная болотница, думаешь, что Шейх посмотрит на тебя?
— Нет, хадин Халиса, — говорит та, но в ее голосе звучит издевательство.
Хадин стремительно подлетает к ней и больно дергает за волосы шоколадного оттенка.
— Не смей со мной так разговаривать, нимфа! Это я любимая жена и мать детей Шейха, а ты всего лишь маленькая никчемная дриада, которая по известным причинам скоро вылетит отсюда, и поверь, я уж постараюсь, попрошу, и даже нет, поумоляю нашу достопочтимую шейх-вайлидэ, чтобы она выдала тебя замуж за самого старого и уродливого визиря!
Она отпустила волосы нимфы.
— Проваливай отсюда и больше не смей показываться на глаза Шейху, а то выйдешь замуж не за своего сатира, а за старого визиря.
Взгляд нимфы скользнул по хадин, и она вышла из ее покоев. Оказавшись за дверью, девушка сплюнула.
— Сучка, — проговорила она и пошла по темным коридорам, скрываемая пеленою сумрака.
— Милая моя Хельга, — сатир нашептывает нежные слова девушке, что сейчас сидит перед ним на коленях. Ее глаза прикованы к его лицу. — Как я по тебе скучал, — влажные губы касаются впадинки между ключицами, девушка прикрывает глаза, и ее щеки розовеют. — Как ты смогла вырваться из лап Шейха?
Юноша продолжал ласкать шею нимфы, прокладывая дорожку из влажных поцелуев от одной ключицы к другой.
— Я их всех обманула, Фирс, — ответила хрипловатым голосом она. — Притворилась, что мне плохо, и они меня привезли к Древу.
Сатир не дал договорить и припал к ее губам. Хельга обвила его шею руками. Парень подался вперед, и вот она уже лежит на спине, а юноша, нависнув над ней, смотрит в ее глаза.
— Σας θέλω σε μένα [сас фЕло се мЭна][1], — жарко прошептал он и, склонившись, впился в ее алые, чуть приоткрытые губы.