Скорая уехала десять минут назад, мама сидит на диване и пьет сладкий чай. Медики сказали, что ничего для жизни опасного. От госпитализации она отказалась, хотя я пыталась настоять. Мама и раньше чуть что хваталась за сердце, на меня подобный выкрутасы давно перестали действовать. Но сегодняшний ее обморок был вполне реальным.
— Изменил? — спрашивает она тихо. Смотрит в одну точку.
Я пожимаю плечами. Что тут скажешь?
— Не знаю, может быть.
— Как это? Как не знаешь? — спохватывается она.
— Пойман не был. С другой стороны мужчины так просто не уходят. Андрей… он ведь никогда ничего не объясняет. Решает что-то сам себе и делает. Также и с нашей свадьбой было. Мы поссорились, прошла неделя. И тут мне подружки начинают звонить и поздравлять. Андрей сообщил друзьям, что мы женимся. А я и знать не знала. Думала, что всё.
— В этот раз тоже подружки сообщили, что вы разводитесь? — мама вновь хватается за сердце.
— Нет, — грустно улыбаюсь я. Ноги становятся ватными, и я присаживаюсь в кресло. Беру свою чашечку, а потом вдруг кладу сахар и размешиваю. Захотелось сладкого. Захотелось тепла. Который бы растопил ледяной пофигизм. Хотя… Разве это возможно? — Мы поссорились. Сильно. Он меня ранил очень обидными словами. И я… в сердцах предложила развестись.
— Вот ду-у-ра, — тянет она, закрывая лицо руками. Разочарованно качает головой.
Я сжимаю губы. В детстве у меня никогда не было своей комнаты, только кровать. Я снова маленькая девочка, снова бегу к ней. Залезаю под одеяло и горько плачу. Снова накосячила. Снова всё разрушила.
Встряхиваю головой, покрываясь льдом. И говорю медленно, абсолютно спокойно:
— Он согласился. Охотно. На следующий день мы встретились у загса и подали заявление. С нами был его юрист Слава, поэтому особо не поговорили. Андрей сильно спешил. У него были дела.
— Когда это случилось?
— Чуть больше месяца назад, — повторяю я. — Потом ко мне приезжал Слава, мы обговорили распил имущества. Развелись. Детей нет. Претензий друг к другу — тоже нет. Вот и всё.
— И ты ничего не сделала?
— А что я могла сделать? — В голове вдруг всплывают блестящие советы извращенца Григория. Я неприятно морщусь. — Андрей был категоричен. Поговорить со мной не пытался. Не буду же я караулить его у офиса.
— Извинилась бы!
— За что, мам? — вскакиваю я с места. Вот сколько мне уже лет, но каждый раз ей удается вывести меня на эмоции! — За то, что он обидел меня? За это я должна извиниться? Я его не выгоняла, он собрал вещи ушел.
— Да что он тебе такого сказал-то, что ты не смогла попросить прощения?
— Это неважно.
— Он ведь не изменил, доченька! Не ударил! Работает, зарабатывает, не пьет!.. Ксюня, радость моя, позвони ему сейчас же! Пригласи на ужин, — мама тоже вскакивает с места и засучивает рукава. — Мы суп наварим с лисичками, как он любит! Картошечку запечем с мясом. Поболтаем. Может…
— Мама, перестань, пожалуйста. И так тошно.
Андрей не любит ее стряпню, но он так хорошо воспитан, что всегда молчит или благодарит за еду. Сказать ей правду — смертельно обидеть.
— Может, он сменит гнев на милость? Такой мужчина, а ты… Дура, боже, дал же боженька дуру в дочери! — причитает она, крестясь.
— Мама! — срываюсь я. — Я не дура! У меня всё будет хорошо! Ты можешь просто поддержать меня в трудную минуту?
— Я совет тебе даю, чтобы успела, пока не поздно! Жизнь свою прос*ешь, как и я когда-то! Будешь в деревне коров доить!
— Я не собираюсь возвращаться в деревню. И перестань нас сравнивать! Ты из-за отца учебу бросила в Красноярске, а я не бросала.
— Еще бы учебу бросила после того, как мы тебя тянули!
— На Андрее свет клином не сошелся. Мам, мамуля, у меня красный диплом, успешная карьера. Недавно меня повысили, я стала директором направления! Немного подтяну английский и вовсе стану незаменимой. Мы справимся сами. Без него.
— Незаменимых нет! Сама говорили, что Богдан дружит с Андрюшей. И благодаря ему тебя и взяли на работу.
— Да нет же! — всплескиваю руками, поражаясь ее способности коверкать факты. — Я устроилась сама, и проработала в фирме два года, прежде чем мы с Андреем начали встречаться. Даже если Богдан меня уволит, я найду другое место.
— Ну-ну, устрою тебя техничкой в нашу столовку по блату.
— Тоесть можно работать либо у Богдана, либо техничкой? Третьего варианта по-твоему нет? Всё короче, я пойду пройдусь, — спешу в прихожую. — Я понимаю, что ты Андрея любишь больше, чем меня. И наш разрыв для тебя стал шоком. Но если ты не перестанешь обижать меня, то… — я осекаюсь, подбирая слова.