Увлеченная, она простояла так у стеллажа чуть больше часа. В конце концов, почувствовав немоту в ногах, Айнэ решила, что пора определиться. Но в тот момент, когда она взяла в руки сразу три тома и собралась пройти к дивану, горячее мужское тело прижалось к ней, а широкие ладони обхватили ее груди. Посчитав, что это не может быть кто-то, кроме Ирравэля, принцесса тихонько прыснула и, вздернув подбородок, повернула голову. И тут же пораженно вскрикнула и попыталась отпрянуть от красноглазого дракона.
— Что вы делаете?! — возмущенно вскричала она, когда мужчина не отпустил ее. — Уберите руки!
— Ух ты! Сноровистая какая! — почти восхищенно прыснул Краст, сильнее сжав пальцы на ее груди и рванув на себя, чтобы буквально впечатать в свой торс. — С характером! Обычно такие Элю не нравятся.
— О чем вы говорите? Да и… какая разница?! Отпустите!
Вместо того, чтобы послушаться, Краст резко повернул ее и обхватил руки Айнэ немного повыше локтей. И прижал к стеллажам. Книги, которые взяла девушка, с громким стуком попадали на пол, а сама принцесса вновь вскрикнула. Без труда приподняв ее, дракон резко вклинился коленом между женских ног и потерся бедром о ее промежность через ткань.
— Нет! — закричала Айнэ и что есть силы уперлась ладонями в дракона, безрезультатно царапая ткань темно-пурпурной рубашки, в которой он оказался сегодня одет. — Нет, пожалуйста! Отпустите!
— Деточка, — рассмеялся дракон, — Разве ты не знаешь, что против мужчины у такой крохи, как ты, нет и шанса? Лучше помолчи, расслабься и получай удовольствие…
— Да как ты можешь, сволочь?! Отпустите меня! Я принцесса, а не шлюха!
— Разве? Тогда что ты забыла в доме моего доброго друга? Только не надо говорить, что учишь его дворцовым манерам!
Айнэ снова закричала — на этот раз еще более громко и продолжительно. Ее крик был пронзительный и оглушающий, поэтому, чтобы прекратить его, Краст вздернул вверх руку и предплечьем прижал к горлу девушки, слегка придушив.
Вот тут, поняв, что ее ждет, девушка страшно испугалась. Настолько страшно, что мгновенно оборвала и свой голос, и свое сопротивление. Ужас сковал все ее тело и даже разум, оставив лишь болезненную пульсацию в висках, предупреждающую ее об опасности, от которой, увы, не было спасения.
И все же ее губы упрямо прошептали:
— Не надо… Пожалуйста… Отпусти!
— Ну чего ты, девочка? — дракон откровенно веселился. Несмотря на это, его лицо показалось девушке пугающим и страшным — его красные глаза сверкали огнем, губы были растянуты в кривой и грубой ухмылке, а ноздри опасно раздувались. И это при всей его внешней привлекательности — в отличие от того же Ирравэля, его лицо не было обезображено шрамами, не был переломан нос, а черты, хоть и казались крупноватами, не были лишены правильности линий.
Но Айнэ не было никакого дела до красоты этого красноглазого дракона. И хотя одна ее рука была освобождена, Краст так сильно сдавил ее гортань, что она остро почувствовала — еще немного и она лишиться сознания. И что-то она сомневалась в том, что ее это остановит дракона от насилия.
В ее голове, затуманенном от нехватки кислорода, стремительно пронеслось множество картинок из ее прошлого. Прошла всего секунда — но для нее бесконечностью растянулась целая вечность.
Вот она маленькой девочкой бежит по розовой аллее, с любовью взращенной матерью, и пытается поймать укатившийся кожаный мячик. Но его перехватывает Мит, ее брат, и со смехом пинает куда-то далеко в сад. Расстроенная, она плачет, и нет никого, кто бы успокоил ее.
Вот последнее объятье ее бабушки. Ее лицо обескровлено, под тусклыми серыми глазами залегли глубокие тени, а в ее теле не осталось практически никаких сил.
— Будь доброй и смелой, девочка моя, — шепчет бабушка, словно прощаясь с ней, — Будь терпеливой и снисходительной. Время расставит все по своим местам…
Уже на следующий день ее хоронят — скромно и тихо, будто она была не королевой, а какой-то служанкой.
А вот ей 12. В этом возрасте у Сату, Лисса и Мита уже пробудился их дар, и, естественно, отец и все приближенные ждут от Айнэ того же. Почти каждый день она проходила всяческие испытания, но все безрезультатно. И потому она плачет — горько и обиженно, ведь с каждым разом отношение ее близких становится все хуже и хуже.