В образовавшейся сумятице некоторое время ожесточённо толкались друг с другом недавние союзники, рвущиеся вперёд дамские романы и сдающие назад детективы. В итоге пробка рассосалась.
А некоторое время спустя по очереди разнеслось ошеломляющее известие: детективы сдали назад, потому что автор, которого они атакуют, начал их сжигать!
Услышав это, Хроники немедленно преисполнился благодарности и уважения к неизвестному автору.
- Мариана, я уже две недели от тебя ничего не видел, - обвиняюще заявил господин Завирайло-Охлобан, когда девушка зашла за положенными ей роялти.
Маша пожала плечами:
- Не приманивается.
- Жаль, - протянул владелец писарни, - Эти твои преступные истории очень хорошо покупаются. Как напишется новая - приноси.
- Обязательно, - соврала Маша.
На щедрые роялти, что приносил ему барон во Хамм, Станька снял роскошные мебилированные нумера в самом респектабельном отеле города. Он стал одеваться в лучших ателье, питаться в дорогих тавернах и разъезжать в модных каретах. И хотя, на его взгляд, прыщей у него не убавилось, видимо, он всё-таки изменился внешне, и в лучшую сторону - иначе чем объяснить то, что на Станьку стали обращать внимание молодые девушки?
Бывшему гувернёру очень нравилась его новая жизнь. Станька надеялся, что с ней никогда не придётся расставаться, а потому хотел лишь одного - чтобы эти непристойные книги, приносящие королевские роялти, продолжали к нему являться.
О том, что когда-то он испытывал сожаление, не находя после писарных приступов на своём столе увлекательные детективные истории про гениального сыскаря, Станька почти забыл.
Жена лекаря-амуролога дождалась, когда тот отлучится в уборную, и прокралась к столу в его кабинете. Всё, хватит, так больше продолжаться не может! Уже несколько месяцев её муж только и делает, что пишет, словно одержимый. Она устала надеяться, что Лексан Паныч со дня на день отнесёт свою историю в писарню господина Завирайло-Охлобану, и сотни угольных копий разойдутся по городу, а её соседки будут с уважением провожать её взглядами и шептаться меж собой с тайной завистью: "Жена сочинителя".
Собрав все исписанные листы, что были на столе, жена Лексана Паныча бросила их в горящий камин и с удовольствием наблюдала за тем, как огонь жадно поедает бумагу.
Может, хоть теперь её супруг вернётся в лекарню принимать пациентов, и в доме снова появятся деньги.
Довольная содеянным, жена бывшего алкоголика, несостоявшегося сочинителя и, вероятно, вскоре снова практикующего лекаря-амуролога вышла из кабинета мужа.
Давно зреющее возмущение беспардонной наглостью тех книг, что пёрли без очереди, назрело и прорвалось. Последней каплей послужил очередной прорыв нескольких боевиков и дамских романов.
- Твари мы дрожащие или право имеем? - возопил кто-то из классиков, и это словно послужило сигналом. Воспитанные, благопристойные, уважающие себя книги вмиг позабыли о своих манерах и, словно обезумевшие, разом рванули к двери.
Мощный поток сметал на своём пути все жанры и все виды, уносил и тех, кто давно присмотрел себе автора, и тех, кто его ещё не нашёл, и без сожаления давил сопротивляющихся и нерасторопных.
Хроники быстро сообразил, что он должен сделать, чтобы выжить - отдаться на власть потока. Его подхватило, закрутило и понесло, стремительно и неконтролируемо - никакой возможности выбраться.
Хроники несло вперёд, к заветной двери, и он молился лишь о том, чтобы его не выкинуло в реальность слишком резко, иначе он рискует просто не успеть вселиться в своего автора.
Значительно разросшаяся писарня работала практически самостоятельно, как хорошо отлаженный организм, и впервые за долгое время у господин Завирайло-Охлобана появилось время почитать. Он вытащил наугад несколько рукописей, сваленных в тележку для продаж, и уселся в своем кабинете.
"Завоеватели звездных цитаделей" ему понравились, "Облава на цыплят" показалась приличной, но когда очередь дошла до "Проступка и возмездия", господин Завирайло-Охлобан потребовал к себе секретаря, а мгновение спустя трудящиеся в поте лица копировщики услышали возмущённый вопль владельца писарни:
- Мы и это копируем?
- Да, - едва слышно прошептал секретарь.
- И что - это покупают?
- Покупают. Правда, не так хорошо, как другое.
- Раз не так, то и нечего на него ресурсы тратить!
- Но...
- Что - но? - нетерпеливо спросил господин Завирайло-Охлобан.
- Это же классика, - неуверенно отозвался секретарь. - Это же - о вечном...