Но не этим вечером. Этим вечером в моем желудке был вкусный сэндвич и кий в моей руке.
Я играла только для себя.
Я загнала все шары, снова установила их, затем снова загнала в лузы, в своей зоне, не обращая внимания на них. Не замечая никого.
Однако, я совсем не удивилась, когда почувствовала мужское присутствие в конце стола, в то время как склонилась над ним, чтобы еще раз разбить шары, и услышала,
— Дорогуша, ты умеешь обращаться с инструментом.
Я подняла глаза, но не голову. Это был съем и довольно грубый. К другому типу девушки, он подкатил бы по-другому. Но, он увидел мои изношенные сапоги, заметил качество моей кофты. Он знал, что мои джинсы потерты, потому что я носила их долгое время, а не потому, что купила такими.
И он наблюдал за моей игрой в бильярд.
Он считал меня такой же, как та женщина в баре, только моложе, менее грубоватой, способной скрывать, что жизнь меня изрядно потрепала.
Я возненавидела его с первого взгляда.
Я снова посмотрела на стол, пробубнив,
— Ага, — и ударила по шару.
Шары покатились врассыпную, два попали в лузы.
Я выбрала, по какому ударить, прицелилась, выполнила удар, и шар закатился в лузу.
Я отодвинулась, удаляясь в противоположном от него направлении, когда он заявил,
— Ставлю сто долларов, что я тебя сделаю.
Он был грубым, заносчивым и наглым. Он видел, как я играю.
Тупой придурок.
Я прислушалась к своим чувствам. Становилось довольно поздно. В баре появилось больше посетителей. Я чувствовала их присутствие. Стоял небольшой гул, не громкий. Не оживленный. Но людей стало больше. Я привлекла к себе внимание; я ощущала на себе взгляды и не только тех четверых мужчин за соседним со мной бильярдным столом.
— Спасибо, но нет, — пробормотала я, наклонилась, прицелилась к шару, несильно ударила и закатила его в лузу.
— Судя по всему, легкие деньги для тебя, — отметил он.
Он был прав. И они мне были нужны. Очень. Сто долларов я могла растянуть надолго.
Ответ по-прежнему был отрицательным.
У него на лбу было написано неприятности, неприятности, которые мне не нужны.
— Я просто хочу немного уединения, только я и стол, — сказала я столу, перемещаясь вокруг него, не отрывая от него взгляда, не давая этому парню ничего.
— Две сотни, одна партия, — настаивал он.
Проклятье.
На две сотни я могла бы протянуть еще дольше.
— Спасибо, но нет, — повторила я, нашла шар, который хотела забить, наклонилась над столом, ударила, и он закатился в лузу.
— Пятьсот, серия до двух побед, — продолжил он, и я посмотрела на него.
Пять сотен — это еще одна неделя. Пять сотен — это большая сумма. С пятью сотнями нельзя было расслабиться, но можно было передохнуть.
Но я все-таки не собиралась навлекать на себя неприятности.
— Серьезно, без обид, но я бы хотела провести спокойный вечер. Только я, пиво и бильярд.
Он усмехнулся. Коротко стриженные темные волосы. Клетчатая рубашка, купленная не в магазине ковбойской одежды, а в дизайнерском отделе какого-то шикарного универмага и не в том, который напротив здания суда. Джинсы не потертые. Ухоженные руки.
Он занимался административной работой. Парень, вероятно, работал в руководстве.
— Ладно, красотка, я оплачу твое пиво, пять сотен, серия до двух побед.
Я вздохнула. Затем констатировала очевидное,
— Я действительно хороша в этом.
Он улыбнулся.
Абсолютно самоуверенный. Его улыбка была совсем не такой, как у Грея. Она не отражалась в его глазах. У него не было ямочки на щеке, которая придавала бы его мужской красоте легкую очаровательность. Мне захотелось презрительно скривить губы, но я не стала этого делать.
— Ты еще меня не видела.
Двойной смысл.
Он продолжал говорить.
— У меня дома есть бильярдный стол, стоит ещё со времен моего детства.
Ну что ж, посмотрим.
А он еще не закончил.
— Я достойный соперник.
Я изучающе посмотрела на него, затем прошлась взглядом по его друзьям. Двое из них наблюдали. Один склонился над бильярдным столом, прикидываясь, что не слушал. Самоуверенный Нахал был самым привлекательным из их компании, он это знал, и они тоже это знали. Они были его прихвостнями, возможно, еще со старших классов.
Пятьсот долларов.
Мы впустую потратили три дня, ничего не заработав.
Это будет легко, и это удвоит наши сбережения.
Завтра мы уедем.
Черт побери.
— Серия до двух побед, ты покупаешь мне пиво, — согласилась я.
Он улыбнулся, и его взгляд стал ленивым. Он думал, что был в игре. Он хотел наблюдать, как я склоняюсь над столом. Затем он подумал, что заберет мои деньги. Потом подумал, что ему, вероятно, удастся напоить меня, затем поиметь меня, и к тому же он считал, что я запомню такое счастье на всю свою оставшуюся жизнь.