Потребовалось три шлепка, а потом она ускакала.
Я успела выпустить еще одну лошадь, прежде чем в мой мозг проникли ужасающий звук ломающегося дерева и испуганное ржание запертых лошадей, и до того, как я смогла найти Грея, он нашел меня. Крепко схватив за руку, он потащил меня к открытым дверям конюшни.
Не успели мы добраться до входа, как задняя стена рухнула, и я не смогла сдержать испуганного крика, услышав гулкий грохот и почувствовав силу воздушной волны и жара, отбросившие мои волосы вперед.
Но в той стороне нас уже не было. Мы находились в пятнадцати футах от входа, потом в десяти, потом в пяти, а потом выбежали наружу. Гораздо более прохладный летний воздух ударил меня, как пощечина, и я глотала его свежесть, пока Грей продолжал уводить нас прочь от конюшни.
Остановившись, он дернул меня за руку, и я взглянула в его испачканное сажей лицо.
— Нам нужно загнать лошадей в загон. Они напуганы. Будь осторожна. Не подходи к ним, пока не почувствуешь, что можно. Загоняй их внутрь издалека хлопками, криками, чем угодно, но если они напуганы, держись подальше. Поняла?
Я кивнула.
Он отпустил мою руку и исчез. Осмотревшись, я увидела кругом лошадей. Я направилась к одной, а Грей к другой. К той, на которой часто ездил, своему жеребцу, белому с большими коричневыми пятнами, по кличке Ансвер (прим.: в пер. с англ. Answer — ответ, решение). Я с удивлением наблюдала, как он без седла вскочил ему на спину, каким-то образом развернулся и помчался по окрестностям, загоняя лошадей.
Я вносила свою лепту, бегая вокруг и подгоняя их к нему.
Я закончила со своей частью работы, все лошади, бегавшие у дома, находились в загоне, а Грей галопом мчался к отбившейся паре, которая была дальше, когда я услышала сирены.
Но я не смотрела на сирены. Я смотрела на все еще горящую конюшню, языки пламени лизали воздух, взметаясь высоко. Еще одна стена рухнула.
Затем я перевела взгляд на загон и начала считать.
Десять лошадей.
Я оцепенело повернула голову и увидела, как Грей ведет к загону еще две.
С его конем и этими двумя, общее число составило тринадцать.
Тринадцать.
Тринадцать.
Апатично я повернулась обратно к конюшне.
Там умирали или уже были мертвы семь лошадей.
Семь.
Вой сирен приблизился, я услышала крики людей, приступивших к работе, среди всполохов красно-сине-белых огней служебных машин на фоне пляшущего пламени.
— Айви! — услышала я, как выкрикнули мое имя, но не могла перестать пялиться на горящую конюшню Грея, зная, какие лошади остались в дальних стойлах, стойлах Грея, и что у меня не было времени добраться до них. Я их кормила. Направляла в загоны. Даже ездила на двух из них.
Меня схватили за обе руки и оттащили на десять футов, но я не отрывала глаз от конюшни.
Затем, сквозь шок услышала:
— Айви, поговори со мной. Грей занят, а я должен знать, что произошло.
Я повернулась и увидела капитана Ленни.
Затем я рассказала все, что ему нужно было знать.
— Дробовик Грея выстрелил.
Лицо Ленни окаменело так, что, если бы я не впала в ступор от шока и печали, то испугалась бы.
Затем его взгляд переместился на пляшущие языки пламени.
*****
Спустя час и сорок пять минут...
— Лен, я знаю, что видел, — пророкотал Грей, и Ленни уставился на него, пока полицейские толпились рядом, а пожарные вдалеке поливали из шлангов тлеющие останки разрушенной конюшни, чтобы не дать искрам перекинуться на что-то еще, и осторожно разгребали завалы.
Я знала, что происходит, но смотрела только на Ленни и Грея.
Потому что на этот раз Грей кого-то видел.
И этим кем-то был племянник Ленни, Пит, со всех ног убегающий к своему пикапу.
— Ты видел, как он залез в конюшню? — тихо спросил Ленни.
— Я видел, как он выбежал на дорогу и запрыгнул в грузовик, — подтвердил Грей.
— Ты уверен, что это был Пит?
— Мы ходили с ним в начальную школу, Лен. Вместе учились в первом и четвертом классе, а в средней школе посещали, по-моему, дюжины две уроков. Я видел его в этом грузовике, по крайней мере, раз сто за те три года, что он у него есть. — Голос Грея звучал низко, хрипло и очень-очень раздраженно. — Ленни, увидь я Пита, я бы его узнал.