И в течение этого получаса Грей не снимал с меня сапог.
Мне нравились эти сапоги. Но после времени, проведенного на сеновале, я полюбила их еще больше.
Выйдя из задней двери, я просканировала окрестность. На обширной территории рядом с домом, перед конюшней и за ее пределами стояло три дюжины деревянных столов для пикника. Через два дня они будут накрыты белыми скатертями и в середине каждого поставят кувшины с маргаритками и «черноглазыми сюзаннами». Все деревья уже были увешаны рождественскими гирляндами, а на подставке из кирпичей установлен огромный гриль. А через два дня доставят семь дюжин белых и желтых воздушных шаров и деревянный настил для танцев.
Потому что через два дня мы с Греем должны будем пожениться в церкви и устроить здесь прием — грандиозное барбекю.
Я не могла дождаться.
Все еще улыбаясь, я приблизилась к огромным, открытым двойным дверям конюшни и прошла через них.
В середине прохода между стойлами Грей привязал одну из лошадей. На нем была бейсболка, обтягивающая белая футболка, джинсы, ботинки и рабочие перчатки, и он чистил лошадь.
Рука в перчатке с пристегнутой щеткой продолжала двигаться по телу лошади, но сам он повернул голову ко мне.
Он оглядел меня с головы до ног, а когда его взгляд вернулся к моим глазам, ухмыльнулся.
Боже, эта ямочка.
Она мне нравилась тогда, нравилась накануне, нравилась, когда я впервые ее увидела, и я буду любить ее вечно.
Я ухмыльнулась в ответ и побрела к стойлу Ансвера. Конь подошел ко мне и просунул голову в проем. Я обхватила его рукой за нижнюю челюсть, а другой погладила по носу.
Он фыркнул.
Конь Грея любил меня. Хотя, я подкупала его яблоками.
— Итак, — растянула я слово, — хочешь ранний подарок на свадьбу?
Рука Грея продолжала двигаться по телу лошади, но его взгляд не отрывался от моих ног.
Когда я заговорила, они вернулись ко мне.
— Да, — ответил он.
— Большой день для Бадди Шарпа, — объявил я, рука Грея остановилась, но он не отвел щетку от тела лошади.
— Да?
— Да. Сесилия обосновалась в Дуранго. Не знаю, может, на вечер она запланирует праздник, так как ее развод сегодня стал окончателен. Может, съест галлон мороженого. Не важно, она там, а мы здесь. Их дом сегодня выставили на продажу. О, и еще, — продолжала я, — Бад устроился на работу в Нью-Гэмпшире. Сегодня утром он собрал вещи и уехал.
Я не знала, поумнел ли Бадди после того, как Грей спустил его с небес на землю. Главное, я знала, что у нас больше не будет с ним проблем. Возможно, из-за слов Грея. Но еще и потому, что у него было полно забот.
Очевидно, Сесилии надоело быть городской парией, и надоело терпеть выходки Бадди, которые создавали ей такую репутацию. Она знала, какой сценарий Бадди собирается разыграть с моим отцом, и пока он занимался этим, она взяла свои уже упакованные сумки и дочерей и отправилась прямиком в Дуранго.
В канун Рождества.
И так и не вернулась.
Она подала на развод, причем Бад получил бумаги на следующий день после Рождества. Со всеми махинациями Бадди и знанием об этом Сесилии, не говоря уже о том, что она была в курсе его многочисленных измен, но до этого времени закрывала на все глаза, у него не было ни малейшего шанса получить опеку над дочерьми. Поэтому он не стал бороться. Очевидно, она получила огромную компенсацию и еще большую сумму алиментов на детей, и, по слухам, уже с кем-то встречалась.
Так что, может, никакого мороженого ей не понадобится.
Что касается Бадди, как только Джеб Шарп услышал о том, что учинил его сын в канун Рождества, он выразил такое же недовольство, как и Грей.
Поэтому поболтал со своими близкими друзьями. А те, в свою очередь, его послушали.
Так что, в первый день Нового года Бад Шарп отправился на работу, и там его сразу же развернули на экстренное заседание правления. На этом заседании Бадди проинформировали, что владельцы различных ранчо, фруктовых садов, фермеры и бизнесмены, которые держали свои деньги в банке Бадди, угрожали забрать их, если правление что-нибудь не предпримет в отношении Бадди. Так они и сделали. Сказали, что дадут ему немного денег, чтобы он спокойно уехал, и попросили добровольно подать в отставку. А если он этого не сделает, его уволят без выплаты выходного пособия.
И впервые за всю свою жизнь, Бад Шарп поступил по-умному.
Он подал в отставку.
Он был без работы уже пять месяцев. Потому что никто в семи округах не стал бы нанимать Бадди Шарпа.