— Айви, красавица, Патрик подал знак, — прозвучал голос Брута возле моего уха, и я почувствовала прикосновение его ладони к спине, обнаженной низким вырезом платья. — В другом конце зала, возможно, назревает проблема. Ему нужно подкрепление. Скоро вернусь.
Я оторвала взгляд от заметок в расписании, лежавшем на стойке бара, рядом с ним стоял бокал мартини с клюквенным соком, повернула голову и, улыбнувшись ему, кивнула.
Он слегка надавил мне на спину, а затем направился между столами к противоположной стороне зала.
Я склонила голову к расписанию и вернулась к делу.
Мне нравилось сидеть здесь. Из-за приглушенного освещения казалось, будто я вдали от толпы. Это было самое дальнее место от сцены, так что никто сюда не рвался. Брут всегда стоял на боевом посту, а темнота и удаленность от сцены, ради которой все платили, чтобы, в первую очередь, оказаться там, создавали уединение.
Но не в эту ночь.
И об этом я узнала спустя десять секунд после ухода Брута, когда возле уха раздался голос:
— Не суй свой нос в дела Коди.
Я повернула голову и в шоке уставилась на Бадди Шарпа, стоявшего рядом со мной — на лице читалась суровость, глаза злобно блестели даже в тусклом свете.
Да, Бадди Шарп.
Какого хрена?
— Прошу прощения? — спросила я.
— У нас маленький городок. Слухи распространяются быстро. Джейни — тупая сука. Я знаю, она тебе звонила. Не суй свой нос в дело Грейсона Коди.
Я почувствовала, как что-то нехорошее побежало по коже. На самом деле, очень-очень нехорошее.
Он лично приехал в Вегас, чтобы предупредить меня. Он жил в Колорадо, а не в Италии, но все же, до сюда не час езды.
И я не думала, что его визит сулит мне что-то приятное. Я не знала, что это предвещало, но у меня было отчетливое предчувствие, что что-то происходит, вот только пока не понимала, что именно, но нечто очень-очень плохое.
Очень-очень плохое для Грея.
Пристально посмотрев ему в глаза, я заявила:
— То, что я делаю или не делаю, — не твое дело.
Он подошел ближе, угрожающе ближе, ошибки здесь быть не могло. Я видела лишь его, и злоба, отражавшаяся в его глазах, пропитывала воздух вокруг ядом.
— Вступишься за Коди — пожалеешь. Держись, бл*дь, подальше от Коди и Мустанга. Ты меня поняла?
Да, что-то происходило, и очень-очень плохое.
Для Грея.
Я выдержала его взгляд, не отстранилась в испуге, вместо этого приказав:
— Отойди от меня, сейчас же.
Он не отступил ни на шаг.
— Не испытывай меня. Не связывайся со мной. Для Коди ты не существуешь, как не существуешь и для всего Мустанга. Пошевелишь хотя бы пальцем, чтобы изменить это, пожалеешь.
— Отойди... — прошипела я, затем наклонилась к нему: — от меня.
— Не связывайся со мной, — прошептал он, и от яда, пропитавшего эти четыре слова, я испытала настоящий страх.
— Ру, у тебя проблема?
Слава Богу, Брут.
Не сводя с Бадди взгляда, я ответила Бруту:
— Да, этому джентльмену больше не рады у нас в клубе. Пожалуйста, Фредди, проводи его. Сейчас же.
Фредди сжал рубашку на спине Бадди, и тот попытался стряхнуть его руку, но ни за что на свете Бадди не мог бы избавиться от Фредди. Черт возьми, даже у Невероятного Халка возникли бы сложности с тем, чтобы избавиться от Фредди.
Мой взгляд переместился с Бадди на Фредди, и, встретившись с ним глазами, я тихо произнесла:
— Вышвырни его вон. И не пускай. Увидишь снова, избавься, с полицией я разберусь позже.
Брут кивнул, рывком развернул Бадди и за шиворот потащил к выходу.
Только тогда я сглотнула.
Сделала глубокий вздох.
по мне ползло коварное чувство.
Тревога.
И если я ее не запру, я знала, она меня поглотит.
Я отпила клюквенного сока и еще раз глубоко вдохнула.
И заперла тревогу на замок.
Затем вернулась к расписанию.
*****
Семь двадцать, следующее утро...
Зазвонил телефон. Я открыла глаза и увидела атласную наволочку цвета слоновой кости, и почувствовала Лэша, свернувшегося калачиком сзади, его рука крепко обхватила меня.
Да, мы с Лэшем спали вместе. В первое время все было не так, но в ту минуту, когда я к нему переехала, его мама, — у нее был свой ключ, — начала заявляться по утрам без предупреждения, устраивая нам сюрпризы. Прожившая всю жизнь в Вегасе, бывшая танцовщица (поэтому она назвала сына Лэш), пришла в неописуемый восторг от того, что Лэш сошелся со мной, другой танцовщицей Вегаса, затмившей всех своих сестер по сцене.
Однако, она не пришла в неописуемый восторг, застав нас в разных спальнях.