Никаких полумер для Лэша, никогда.
Я села на край стула, скрестив ноги, моя нога, обутая в сандалии на шпильке с ремешками, подпрыгнула, когда я услышала, как Грей сказал в свой телефон:
— Да, я ее нашел. Сейчас я с ней.
Здорово. Джейни и Грей говорили обо мне.
Я облокотилась на согнутое колено, подперла голову рукой и продолжила нетерпеливо покачивать ногой, ожидая, когда он договорит, уйдет отсюда, а я буду свободна, чтобы пережить миллирадный по счету нервный срыв, когда дело касалось Грейсона Коди.
Затем Грей резко выпрямился, и я увидела, как его тело замерло.
Ох, нет.
Я замерла вместе с ним.
Затем он прошептал:
— Что?
Он слушал, что ему говорили.
Я ждала.
Затем его взгляд остановился на мне.
Ох, нет!
Что Джейни ему говорила?
— Повтори еще раз? — тихо спросил Грей в трубку. Он снова стал слушать, и я наблюдала, как его лицо сменилось непонятной мне эмоцией, но что бы это ни было, оно чертовски напугало меня, и я пыталась (к счастью, успешно) заставить себя продолжать дышать. — Ясно, — тихо сказал он, а затем снова: — Ясно. Пока.
Он захлопнул телефон и повернулся ко мне.
— Что? — спросила я, когда он ничего не сказал, но он не ответил, просто смотрел на меня с таким выражением, что оно напугало меня до чертиков. — Что, Грей? — подтолкнула я.
— Ты написала мне записку? — все также тихо сказал он.
Дерьмо.
Снова та же песня.
Встав, я скрестила руки на груди.
— Да, Грей. Семь лет назад я исчезла в ночи, но прежде написала тебе записку. Это случилось семь лет назад, и об этом я говорю тебе первый и последний раз. Все, хватит. Все закончилось семь лет назад. Я не собираюсь возвращаться к этой теме.
Он как будто не слышал меня, и я поняла это, когда он спросил:
— Ты вернулась?
Ладно, теперь ему совсем не захочется ввязываться в это.
— Слушай, ты сказал, что должен был сказать, мы все уладили, теперь можешь просто уйти?
— Ты вернулась, — заявил он, снова не слушая меня.
— Грей, я попросила относительно вежливо, и сделаю это снова. Пожалуйста, уйди.
— Ты вернулась, — повторил он, и я убрала руки с груди, уперла руки в бедра и рявкнула:
— Да, я вернулась.
— Почему ты не пришла ко мне?
Я сделала шаг назад, потому что у меня не было выбора. Его слова донеслись до меня ревущей стеной звука, физически врезавшись в меня.
— Я... — начала я, сбитая с толку, ошеломленная, неспособная думать.
— Почему, черт возьми, ты не пришла ко мне, Айви? — Его голос был глубоким и скрипучим, очень резким.
— Грей...
— Почему, черт возьми, ты не пришла ко мне? — заорал он, и я снова не выдержала.
— Потому что я видела тебя, придурок! — крикнула я в ответ, шагая вперед. — Видела в городе, ты шел по тротуару с симпатичной брюнеткой, обнимал ее, прижимал к себе, улыбался ей. Всего спустя три месяца, как ты также обнимал меня! — продолжала я кричать. — Я знала о Сесилии и Нэнси, обо всех них, вплоть до Эмили, всю твою историю. Двадцатипятилетний плейбой Мустанга, который играл со мной. Так что не стой там и не притворяйся, что не получил мою записку, и не вешай мне лапшу на уши, что я тебя бросила. Дело в тебе, твоей гордости и необходимости снять камень с души. Плевать. Ты сделал то, за чем пришел. А теперь выметайся нахрен отсюда.
— Я не был с другой женщиной, Айви, — выдавил он, его горящий взгляд встретился с моим.
— Чушь собачья, Грей, это такая гребаная чушь. Я видела тебя с ней. Мне это не померещилось. На улице не стояла глухая ночь. Светило солнце. Ты улыбался. Не... вешай мне лапшу на уши.
— Я не был с другой женщиной, — повторил он.
— Хватит врать! — закричала я, подавшись вперед.
Он не шевельнулся, ни единым мускулом, просто уставился на меня.
Затем прошептал:
— Брюнетка.
— Да, Грей, брюнетка. Видимо, ты любишь переключаться на другой типаж. Сесилия тоже брюнетка.
Его глаза встретились с моими, и я заметила, что его грудь сильно вздымалась и опускалась (точно, как и моя), затем он оторвал взгляд от меня, одновременно запустив пальцы в волосы. Опустил руку, и когда его взгляд вернулся ко мне, мне потребовались все силы, чтобы удержаться на ногах от боли, отразившейся на его лице.