— Я так и не поняла этого. В конце концов, я решила, что он разыграл меня только для того, чтобы вернуть, чтобы мы могли снова продолжить кидать людей в бильярд, потому что без меня он бы не справился. Но я не думаю, что дело было в этом. Не знаю, что это было, но все те деньги, Грей. Не думаю, что дело было в бильярде.
— Значит, ты его бросила и вернулась ко мне, — тихо сказал Грей.
Я неопределенно кивнула.
— В записке я тебе обещала, что, когда опасность минует, я вернусь. Но я не чувствовала опасности, Грей, и пока мы преодолевали мили, город за городом, штат за штатом, дни шли, превращаясь в недели, а я так ее и не почувствовала. За нами не следили. Кейси мне солгал. То, как он вел себя со мной, весь такой ласковый, но настороженный, нервный, — было неправильно. Я не могла ничего понять, а потом до меня дошло. Я украла его машину, сбежала от него и вернулась к тебе.
Грей закрыл глаза и откинул голову на кафельную стену.
Затем он открыл их и посмотрел на меня.
— И увидела меня с Чендлер.
Глаза наполнили слезы, и я кивнула.
— Бл*дь, детка, — прошептал он, уставившись на меня.
— Я решила, ты увидел мою записку и тебе все равно. Думала, ты меня бросил. Что тебе не нужны мои проблемы. Думала, тебе все равно, что за мной гонятся плохие люди. Я думала, — слеза скатилась по щеке, — я думала, тебе на меня плевать.
— Айви, я любил тебя и думал, что ты меня бросила.
— Я написала тебе записку. — На этих словах мой голос сорвался.
Он втянул в себя воздух, затем выдохнул.
— Твой гребаный брат, у него была возможность забрать эту записку?
Я подумала об этом и кивнула, но добавила:
— Хотя он не мог забрать мои вещи, Грей. А я оставила вещи. Не так много, но для меня они что-то значили. Я работала ради них, купила их на свою зарплату. Юбка, платье, туфли. Я бы не оставила все это. Я бы не оставила тебя.
— Бл*дь, как бы я хотел, чтобы ты, черт побери, пришла ко мне, — прорычал он.
— Кейси сказал, что у них оружие. Сказал, что они тебя пристрелят. Я не могла пойти к тебе.
— Ладно, тогда я хотел бы, чтобы ты, бл*дь, пришла ко мне, когда вернулась.
— Ты был с другой женщиной, — напомнила я.
— Она моя кузина, Айви, и ты знала меня лучше, я не из таких парней.
— С тобой был мой первый поцелуй, — выпалила я, он моргнул, и его руки судорожно сжались вокруг меня.
Затем он прошептал:
— Что?
— Ты был не просто моим первым любовником, Грей, ты был моим первым всем.
— Та боль, которую я видела раньше, резанула по его чертам, и его руки снова дернулись, но не перестали крепко обнимать меня.
— У меня не было достаточно опыта, — продолжила я. — Мне казалось, что я не... — Я покачала головой. — Я была девственницей, мошенницей, и меня впервые поцеловали в двадцать два года. И этот поцелуй подарил мне ты. Я знала, что ты был слишком хорош для меня и решила, что ты тоже это понял, поэтому перешел к кому-то лучше, чем я.
— Детка, бл*дь, — прошипел он почти рыча, его глаза сузились, а объятия стали очень крепкими. — Не было ничего лучше тебя.
И прямо тогда, да, я снова потеряла контроль.
Пять слов, в которых заключалась сила ядерного взрыва, разрушили годы кропотливого труда по возведению стены, защищающей мое сердце. Она исчезла, была уничтожена, превратилась в руины из-за... пяти... слов.
Не было ничего лучше тебя.
Но я не вышла из себя, не взбесилась и не выболтала секреты своего любимого друга.
Я потеряла контроль над эмоциями. Слезы катились из глаз, тело сотрясали рыдания, я упала лицом ему на плечо и просто плакала.
Грей осторожно выдернул полотенце из моих рук, вместе со мной поднялся с пола. Вывел нас из ванной. Потом мы легли на кровать. Согнув колени, Грей прислонился спиной к изголовью, я прижалась к нему, он крепко обнимал меня, окутывая собой.
Всем, что представлял собой Грей.
Мне хотелось утонуть в этом великолепии. Я хотела выжечь это в мозгу, чтобы сохранить навсегда. Но я этого не сделала. Единственное на что я была способна, — это плакать.
Черт. Как всегда.
Все эти годы, столько пролитых слез из-за Грейсона Коди, а я так и не научилась сдерживаться.
Все еще плача, я вдруг почувствовала, как его тело напряглось, и мы приподнялись. Он прижал меня к себе, обняв одной рукой за спину, но осторожно опустил руку мне под колени. Мои сандалии упали на пол, но он крепко стиснул меня в своих объятиях, все еще не избавившись от напряжения, и я поняла почему, когда услышала:
— Какого хрена?