В замешательстве я слегка покачала головой и спросила:
— О чем ты?
— Ты не кто иная, как Айви. И видя, как эти два парня защищали тебя, никогда и не была.
— Я не... — Я прочистила горло, потому что голос звучал хрипло: — Я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Я не считаю тебя шлюхой. Не считаю тебя дрянью. Не считаю, что ты кто-то, кроме Айви, — самое прекрасное создание, которое я увидел семь лет назад, и, серьезно, самое охрененно прекрасное создание, которе я увидел пять минут назад в этой гребаной ночнушке.
Я замерла под ним, взгляд не отрывался от его лица.
Грей еще не закончил.
— Я любил тебя тогда. Люблю и теперь. Я любил тебя каждый день все те семь лет. Твой уход, всколыхнул воспоминания о моей маме, о том, как отец цеплялся за нее. Он ее любил, Господи, как же он ее любил. Ее уход съел его живьем. Он так и не оправился. Никогда. И эта боль проникла в самые глубины, превратившись в горечь, так что, когда она вернулась, он не смог ее простить. Три года они жили в одном городе, а он так и не простил ее. Придя на его похороны, она выглядела подавленной. Правда. Словно ее миру только что пришел конец, и даже сейчас я вижу это в ее глазах, то, что она потеряла, что выбросила, то, чего уже никогда не вернуть. Таким был я, когда ты ушла, Айви. Я знал, что тоже самое происходит со мной, чувствовал это, понимал, прожив с отцом, что его история повторяется и со мной, и ни хрена не делал, чтобы попытаться это остановить.
Он не мог говорить серьезно.
Такого не бывает на самом деле.
— Ты любишь меня? — выдохнула я.
Его глаза не отрывались от моих, и напряженность не покидала его.
— Да.
— Ты любишь меня, — заявила я.
— Да.
— Каждый день все семь лет?
— Каждый день, каждую минуту, каждую секунду с тех пор, как ты ушла от меня.
О боже.
О боже мой.
Я посмотрела ему в глаза.
Он говорил серьезно.
Это происходило на самом деле.
О боже.
Грей снова скользнул большим пальцем по моей скуле и мягко произнес:
— Теперь, понимая это, можешь расслабиться, чтобы я поцеловал тебя, потом трахнул, потом мы поговорим о важном дерьме, потом я трахну тебя снова и мы ляжем спать, а перед тем, как заснуть, будем обниматься.
Я снова уставилась на него, а затем прошептала:
— Скажи это.
— Сказать что?
— Прикажи мне признаться тебе в любви.
В тот момент, когда слова слетели с моих губ, его глаза закрылись, тень боли пробежала по его лицу, и он склонил голову, прильнув к моей щеке.
Он вспомнил.
Он тоже скучал по этому.
Сильно скучал по этому, как и я.
Затем его рука нашла мою, его пальцы крепко сжались, а губы приблизились к моему уху.
И он прошептал слова, которые я жаждала услышать более семи долгих лет:
— Скажи, что любишь меня, Айви.
Я повернула голову, обвила его шею рукой и прошептала в ответ:
— Я люблю тебя, Грей.
Он поднял голову, я же продолжала поворачиваться к нему, и, приблизившись, наши губы соприкоснулись.
Нам нужно было многое наверстать. Семь лет.
И было ясно, что у нас обоих на уме одно и то же.
Отчаянно, даже жадно, хватая ртами, водя языками, натыкаясь руками друг на друга, я сорвала его футболку через голову, а затем дернула за ремень. Грей принялся расстегивать молнию, а я двинулась вниз, снимая с него ботинки, носки, стягивая за штанины джинсы.
И вот он оказался обнажен, великолепен и тверд, тверд везде. Он откатился от меня и, вжух! Мои трусики исчезли, вжух! Ночнушка исчезла, и тут мы набросились друг на друга, возбужденные, почти обезумевшие, будто один из нас мог раствориться в воздухе, и у нас был только этот момент.
Пальцы Грея оказались у меня между ног, заставляя всхлипнуть ему в рот, а моя рука, ласкающая его член, заставляла его стонать в мой. Грей задвигался.
Он приподнялся, рывком утягивая меня за собой. Усадил на себя, мои ноги раздвинулись, оседлав его бедра, его рука обвилась вокруг моей талии, и он потянул меня на себя, наполняя.
Грей внутри меня, наполнял, соединялся со мной.
Да.
Я вцепилась в его волосы, сжимая кулаки, уронила голову, врезавшись лбом в его лоб, и начала двигаться. Вверх, вниз, снова и снова, с тем же отчаянием, охватившим нас обоих с самого начала. Я прижалась к его губам поцелуем, наше дыхание смешалось. Я продолжала двигаться, как и мой рот, приоткрыв губы, кончиком языка скользнула вниз по его щеке, вдоль челюсти.
Боже, мне нравился его вкус.
Всегда нравился.
Грей скользнул руками вверх по моей спине, собирая волосы в кулаки, удерживая их у шеи, он крепко меня обнимал, пока я продолжала на нем скакать.