На последнем этаже я вышла из кабины лифта, и тотчас где-то по радио пропикали сигналы времени — 8 часов. Не спит ли?.. Ничего, усмехнулась я, может и открыть министру экономики.
Точно: засоня. Дверь открыл лишь после третьего звонка. Однако я ошиблась. На самом деле «засоня» отмывал в ванне руки. И было, от чего отмывать. Такой сочной, жирной грязи я никогда не видела. Чёрная, даже с каким-то фиолетовым оттенком, грязь широким блином лежала на сетке неглубокого деревянного ящика, который стоял на краях таза с водой.
Я-то думала: Прошкин спит, а он ещё два часа назад поехал на окраину города, где какой-то ручей протекает, в котором и водится лакомый для рыбок червячок под названием «трубочник», длинный и тонкий, как ниточка. Эту информацию мне Гриша выдал. Он как раз и занимался тем, что в холодную, чистую воду выманивал червячков из грязи.
— Давайте, шустрики, вылезайте. Рыбки давно ждут вас.
И котёнок Рубик тут же сидел, наблюдал. Но запах грязи ему не очень нравился, брезгливо подёргивал иголочками усов.
Червяков, сбившихся в живой розовый комочек, Гриша подцепил ложкой и бросил в аквариум. Какой там начался праздник, какой пир! Я вспомнила о молоке в холодильнике и взяла котёнка на руки.
— Ну, Рубик, прощайся с хозяином. Пора и нам завтракать. Свой новый дом осмотришь.
— Уже уходишь? — с сожалением спросил Прошкин. — Может, ещё побудешь?
— Хотела молока ему дать, — уклончиво сказала я. — Он ведь любит молоко?
— И я могу налить. Просто не успел из-за этих червяков. Да вот сейчас налью в блюдечко.
— Если молоко в холодильнике, то надо согреть.
— Рубик у меня закалённый.
— Нет, Гриша, он теперь мой. Не хочу, чтобы простудился.
— Чего же проще, можно и согреть.
— Тогда помогу тебе, — решительно сказала я.
Он только сидел на табурете и смотрел на меня. Молоко в чашке я поставила в кастрюлю с водой и зажгла горелку. Отрегулировала огонь с синими язычками пламени. Осталось обождать, когда нагреется вода.
— Вот мне бы такую сестру, — мечтательно сказал Гриша. — А то мать всё время ворчит: это не так, это плохо, не засти свет. Я и в кухню не захожу, когда она здесь.
— А сейчас сидишь.
— Ты же не гонишь.
Я потрогала пальцем молоко и налила в блюдце. Через минуту, глядя, с какой быстротой Рубик работает длинным язычком, Гриша улыбнулся:
— А правда, тёплое ему больше нравится.
— Гриша, — затаённо спросила я, — ты почему вчера сказал, что снова оборвёшь жилку к балкону Звонарёва?
— Почему?.. — Он пошевелил губами, поднял плечо. — Почему? Наверно, со зла.
— С какого зла?
— Обыкновенного. Разве не ясно? Натянули леску, вам интересно, радуетесь, что-то пересылаете друг дружке. Обидно всё-таки.
— Но мы дружим с Митей.
— Знаю.
— Тогда и обижаться нечего.
— Ага, нечего! А мне как на это смотреть? Не хочу, чтобы ты с ним дружила.
— Гриша, но так ведь нельзя.
— Может, и нельзя. А что могу поделать? Я сам хочу дружить. Да, с тобой дружить. Понимаешь?
Я длинно вздохнула, даже волосики на спине Рубика шевельнулись. Просто не знала, что и сказать.
— Расстроилась? — спросил Гриша.
— А ты как думал! Митя очень хороший парнишка. Добрый. Отросток лимона в горшке подарил. Спектакль для всего двора с ним готовили. Мастерили канатоходца.
— Я могу рыбок тебе подарить. Меченосцев, данио. У меня в другой комнате ещё два аквариума стоят. Отдам маленький, на четырнадцать литров. С растениями. И сачок есть.
— Гриша, спасибо. Мне Рубика достаточно.
— Понятно: дружить не хочешь, — мрачно произнёс Прошкин. — Эх, а я думал, будешь моей гирлой.
— Какой такой гирлой?
— Ну, по-нашему, девчонкой. Девочкой.
— Девочка по-английски: гёрл.
-— Да это я знаю. Просто ребята так говорят.
— Значит, стать твоей девчонкой, гирлой?.. — протянула я. — Любопытно. Очень.
— Чего любопытного? У каждого парня есть своя девчонка.
— Своя девчонка. Это как? Собственность, рабыня?
— Рабыня какая-то. Во, придумала! Говорю же: моя девчонка. Разве не понятно?
— Твоя?! — Кажется, я не на шутку рассердилась.
— Ладно, отъехали! Остынь. — Лицо у Прошкина затвердело, брови сошлись в прямую линию. — Если не нравлюсь, если считаешь за придурка, урода, чокнутого...
Именно таким его и считала. Но это было вчера...
— Предлагаешь дружить? — подумав, спросила я.
Он не ответил. Однако голову чуть повернул в мою сторону.
— Надо подумать, —добавила я. — Только как-то... рабыня, вещь, собственность...
— Ну сказал, — потупился Гриша. — Можно и забыть.
— Что ж, поглядим... Рубик, — я погладила котёнка, — ты тоже так считаешь?.. Посмотрим, как он будет себя вести. Учти, Прошкин, я, между прочим, весьма важная государственная персона — министр экономики.
— Ух, ты! — словно бы поверив и сразу повеселев, восхитился Прошкин. — Вот это да! Министр. Тогда личная охрана тебе требуется.
— Я думаю обойтись без охраны.
— Как же так, обязательно нужна. Вдруг какой-то злоумышленник что-то нехорошее задумает. Смотришь же телек: там взрыв, там кого-то в подъезде грохнули, да еще с контрольным выстрелом в голову. Если желаешь, могу стать твоим телохранителем. Ни один волос с головы не упадёт.
— Нет, благодарю. За охрану надо платить. А денег в государственной казне мало. Ведь не станешь охранять за красивые глаза.
— Я?.. — переспросил Гриша. — А почему? За Анютины глазки я соглашусь без всяких денег.
В этом нелёгком разговоре я чувствовала себя, в общем, довольно свободно, а тут смутилась, подняла пустое блюдечко, обмыла его под краном и села на свободный табурет.
— Гриша, — переменила я разговор, недавно мне пришла хорошая идея. Интересно, как ты оценишь? Что, если во дворе нам открыть ярмарку? Всякие вещи продавать. Ну, и покупать, кому нужно. К примеру, я могу пошить тапочки. Комнатные. Или ожерелье на шею изготовить. Из бисера. Я в тетрадке у себя рисовала. Всякие... А вот эта браслетка нравится?
Хозяин квартиры с большим интересом осмотрел на моей, уже загоревшей от солнца руке разноцветное украшение из блестевших бусинок и поцокал языком:
— Клёвая... Позавчера один пацан — Сенятка, шустрый парнишка, весёлый, помыл джип у одного американца. Капот, стекла. А потом положил букет васильков. Так американец десять долларов отвалил ему... А за такую штукенцию... — Гришка прищурился, — может, и полета не пожалел бы.
— Долларов? За браслетку?
— Натурально. Американцы же. Есть, конечно, и жадные.
— Ничего себе, — сказала я.— А могу и медвежонка сшить. Или зайца с ушами. Могу продать свои сапоги. Они ещё очень даже хорошие, только тесны стали. А на эти деньги купила бы себе чьи-нибудь другие, размером побольше. А вот ты можешь продать своих лишних рыбок, не нужно и на птичий рынок отвозить. У каждого найдётся, что продать и купить. Ну, как моя идея? Специальный стол поставим. Повесим плакат. Я смешной придумала: «У НАС ДЕШЕВЛЕ, ЧЕМ У ЛЕ МОНТИ!» Что скажешь?
Я ожидала, что Гриша сразу ответит. Нет, задумался. Погладил своё твёрдое, как железо, ребро ладони. Наконец вымолвил:
— Тут охрана нужна. Обязательно.
— Опять ты с охраной!
— Не понимаешь. Ребята с других дворов узнают и придут. Да этот стол твой кверху ногами перевернут. Или налогом обложат. Знаю: есть такие крутые, стороной не обойдут.