— Как там Рубик, освоился?
— Он молодец, учит грамматику. А я всё хлопочу. С ярмаркой должно получиться. Митя Звонарёв уже плакаты пишет... Гриш, а ты всё-таки не прав. Нельзя думать только о себе. У нас не рабовладельческий строй. Мы свободные люди.
Прошкин, будто обессилев, сложил руки на груди.
— Ты — о жилке?
— Правильно, догадался.
Он сморщил лицо, сдавил пальцами скулы, будто собирался смять их.
— Ну, балда, дурак, ну не подумал: подцепил её крючком и рванул. Что теперь...
— Знаешь, что предлагаю? — таинственно сказала я. — Мы с тобой тоже можем устроить почту. С твоего девятого протянем жилку на мой четвёртый. Проще простого: свесишь двойную леску, а я прибью к перилам гвоздик. Надумаешь прислать телеграмму, скрепкой её прижмёшь — раз, и через секунду у меня!
— Космическая связь, — улыбнулся Гришка. — А«тебе как? Поработать придётся. Пока-то на пять этажей поднимешь.
— Не беда, была бы весть хорошая.
— А ты плохих не посылай.
— Жизнь, Гриша, как арбуз, в полоску, — вспомнила я дедушку Леонтия. — Да, хочу предупредить: почтовую связь со Звонарёвым я собираюсь восстановить. Что скажешь?
Потускнел Прошкин, задышал носом.
— Ну-у, опять, — с укором протянула я.
— Что ну?.. Хочешь, так хочешь. Не против.
Я сильно обрадовалась:
— Гриша! Ты мне объясни, вот убей, не могу понять — как же это получается? Ужас, до чего плохо думала о тебе, а ты... ну, какой ты, прямо не знаю... — Других слов я не нашла и поспешно сказала: — Мне надо бежать. К концу недели открыть бы ярмарку...
Бежать! Мчаться! Это меня подгоняла та девочка, мой двойник. В первый подъезд, в шестой, снова — к Наташе. А кроме того, решила позвонить Серёже. Для чего? Диапозитивы меня не волнуют. Даже цветные. Даже на всю стенку. Даже на фоне белых лебедей. Это потом, когда-нибудь. А вот что скажет о ярмарке? Рассуждал тогда толково, как политик: разруха, голод, беженцы, о бабушке Марье сожалел.
Итак, позвонить Серёже? Но оказалось, что сегодня я была способна на большее. Не остановила меня и металлическая дверь, затянутая коричневой кожей, с красивой ручкой и золотистым глазком. И позвонила не робко, секунды три держала палец на кнопке. А увидев высокого Серёжиного отца, отворившего дверь, всё же немножко смутилась. Однако девочка-невидимка и тут нашлась. Бодрым голосом я сказала:
— Здравствуйте, Павел Николаевич!
— Анечка! Милости прошу. Ты — к Серёже?
— Он дома?
— Скоро выйдет. Моется. Подождёшь?
— Если не долго.
Павел Николаевич усадил меня в мягкое кресло, налил из высокой бутылки розовой шипучки, поинтересовался новостями.
Пожалуйста! За этим и шла. Я с удовольствием рассказала о задумке с дворовой ярмаркой, о будущем фонде поддержки тех, кто болен, стар или сильно нуждается. Разве не любопытно было узнать мнение работника банка, тем более о процентных отчислениях. Не ошиблась ли Наташа?.. Молодец, не ошиблась...
И Серёжа наконец появился. В мохнатом халате, с влажными волосами. Пришлось кое-что повторить. Но говорила уже не я, а его отец. И хвалил меня, даже заставил покраснеть.
— Анечка, добрые дела куда труднее делать, чем злые, плохие. Ты сама-то понимаешь, как прекрасно ваше начинание? Сегодня общество униженное, несчастное. Надежда на молодые силы. И вы доказываете: есть такие силы...
Минут пятнадцать ещё сидела я в мягком кресле. Говорила, слушала, сама себе удивлялась. Потом финансист оставил нас вдвоём, и Серёжа объяснил, почему так долго не давал о себе знать: снова несколько дней провёл на даче, а самое главное — сломался затвор фотоаппарата. Отнёс аппарат в ремонт, и, когда его починят, они обязательно отправятся в парк. «К лебедям на свидание», — улыбнулся Серёжа.
— Ты очень красивая стала, — сказал он. — Будто месяц не видел тебя. Волосы так блестят. Каким шампунем пользуешься?
— Ну, Серёжа, о чём ты? Кругом столько бедных и немощных. Ты сам-то как относишься, поддерживаешь нашу идею?
— Согласен с отцом. Благотворительность всегда в почете. И в России были знаменитые меценаты. Жёны императоров занимались этим, жёны президентов в Америке. Между прочим, это и выгодно. Компании, фирмы, которые жертвуют деньги бедным, часто освобождаются от налогов. Так что я, Анечка, — за! Горячо и полностью...
— Ну, и сам можешь какую-нибудь вещь купить или продать? — спросила я.
— Почему ж, естественно. Надо подумать... Что-то, может быть, найду. Но.. — Серёжа покачал перед своим лицом пальцем, — ту памятную, синюю майку, заштопанную твоими смуглыми ручками... на самом дорогом аукционе не продал бы!
Вроде и приятно это было услышать, только я отчего-то заспешила домой.
Из богатой квартиры банковского работника я ушла в седьмом часу. Мама давно была дома, успела познакомиться с Рубиком, посмеялась над его туалетной комнатой, где к тому времени уже имелись вещественные доказательства моих строгих дневных наставлений.
О будущей дворовой ярмарке мама слышала.
— Ну, дочка, заварила кашу! просто и не знаю, ругать или радоваться?
— Лучше порадуйся. Постучим по дереву. Мне и самой страшно.
— А знаешь, — раздумчиво сказала мама, — не случись такой страшной смерти бабушки Марьи, может, и не встрепенулись бы. Я с работы сейчас шла — Клава остановила, доложила о вашей ярмарке. Дед Леонтий десять минут держал на лавочке. Уж столько о тебе наговорил!.. А я только теперь поняла, в кого ты у меня такая... фантазерка.
Мы долго сидели с мамой в тот вечер. Хороший вечер. Пили чай и о многом-многом успели сказать. А перед тем, как ложиться спать, меня будто что подтолкнуло — вышла на балкон. Свисавшую сверху жилку с гайкой-грузиком я не увидела, а белевший листок сразу бросился в глаза. Я отцепила листок и в комнате прочитала: «Анюта, салют! Это я. Тебе и Рубику — спокойной ночи».
Рубик пытался разбудить меня в половине седьмого. Это мама сама наблюдала. А рассказала почти в девять, после того, как я положила телефонную трубку.
— Шустёр твой питомец. Одеяло свесилось — по нему и забрался. Крепко спала. Возле пальцев руку тебе полизал. Не услышала, даже не шевельнулась... А чего Митя спозаранку звонил?
Я подняла над головой рыженького шустрика и засмеялась:
— Вчера, говорит, отец с фазенды вернулся, сумку гороха привёз. Митя сам его сажал. Горох, говорит, слаще мёда. Представляешь!
— У твоего изобретателя всё возможно.
— Посмотрим! Обещал угостить. — Я закружилась вместе с Рубиком. — А как ты, усатик, насчёт горошка?
Котёнок мяукнул.
— Видишь, мам, он сказал, что с удовольствием. И правильно, шустрик. С Митей мы не пропадём.
КОНЕЦ
«Воронежские писатели — детям»
Добряков Владимир Андреевич
НЕ РОДИСЬ КРАСИВОЙ...
Редактор Т.Т. Давыденко
Оформление обложки А.П. Ходюка
Иллюстрации С.В. Калачева
Технический редактор Е.А. Парамонова
Корректор В.И. Рубанова
Компьютерная верстка С.А. Филипского
Сдано в набор 14.08.03. Подписано в печать 05.12.03. Бумага типографская № 2. Гарнитура «Таймс». Печать офсетная. Усл. кр.-отт. 16,4. Уч.-изд. л. 17,4. Тираж 2000 экз. Заказ № 4394. С «50».
ОАО «Центрально-Черноземное книжное издательство» 394077, г.Воронеж, ул. Лизюкова, 2.
ФГУП «Издательско-полиграфическая фирма»
394000, г. Воронеж, проспект Революции, 39
Во всех случаях полиграфического брака обращаться в ФГУП «Издательско-полиграфическая фирма»