– Так. Понятно. Значит, Катя сбежала!
– Что значит «сбежала»? От кого сбежала? Она не сбежала, а уехала!
– Ну хорошо, уехала. Очень быстро, не оглядываясь, если тебе от этого легче, – согласился Роман, состроив скептическую мину.
– Малиновский, легче мне теперь будет только на том свете, даже если я попаду в ад. Потому что хуже, чем сейчас, быть не может...
– Значит, куда она испарилась – неизвестно. И когда вернется – тоже неизвестно? Андрей обреченно кивнул. Хлебнул прямо из бутылки и накинулся на Романа.
– Зато известно, кто заварил всю эту кашу! Кто придумал, что я должен влюбить в себя Катю? – посетители за соседними столиками начали оглядываться, и Роман поспешно запихнул перебравшего приятеля в кресло.
– Раз ты такой креативный, то придумай, что нам теперь делать, – не унимался Андрей.
– Надо ее найти! У тебя есть какие-нибудь предположения, где она может быть?
Вместо ответа Жданов только покачал головой и снова выпил.
– Слушай, Палыч, да прекрати ты так по ней убиваться... Не стоит она того! – попытался подбадривать пригорюнившегося друга Малиновский, разливая по бокалам виски.
Но Андрей, казалось, перестал замечать собеседника. Он просто говорил, негромко, но твердо, – словно надеялся, что Катя услышит его, как бы далеко она ни была сейчас...
– Я так хочу вернуть ее... поговорить с ней... А она... Она меня ненавидит... Я знаю... И я надеюсь, она ненавидит, потому что любит! Я не могу этого объяснить, но... пока не убедился в обратном, у меня есть надежда! Катя – где ты? Что сейчас делаешь? – Андрей словно очнулся от тяжелого сна и принялся тереть виски.– И что я здесь делаю?
Катерине удалось тайком улизнуть с очередной шумной вечеринки. Теперь она брела по опустевшему вечернему пляжу и наслаждалась шумом прибоя. Чистый, естественный звук наполнял измученную непрерывной светской суетой девушку силами, возвращал ей привычный покой и способность радоваться. Она разглядывала огромные звезды, сияющие на бархатном небе как стразы, и думала о том, что в Москве небо совсем другое...
– Катя – где ты? – донеслось до нее.
Катя вздрогнула: ей показалось, она слышала голос Андрея! Замерев на секунду, она повернулась, оглядывая пляж. Тот был пуст. Только в некотором отдалении виднелся силуэт высокого, статного мужчины, так похожего на Андрея.
Катя испуганно сняла и протерла очки – мужчина двигался вдоль моря, прямо к ней, но он был не один! Вот он наклонился. Поцеловал, потом обнял и закружил свою спутницу – девушку в летящем платье. Влюбленная пара, смеясь и беззаботно болтая, почти поравнялась с Екатериной – теперь она могла хорошо рассмотреть молодого человека... Тот был всего лишь похож на Андрея...
Но тревога уже не отпускала Катю. Что сейчас происходит дома? Что с Андреем?
Она должна быть там – рядом с ним!
– Зачем я здесь? Что я делаю? – прошептала Катя и бросилась к ярко освещенному входу ресторана: надо немедленно предупредить Юлиану, что она возвращается в Москву ближайшим рейсом!
Катя пробиралась сквозь шумную, нарядную толпу, оглядываясь в поисках Виноградовой, но замерла у зеркальной стены, столкнувшись взглядом с отражением молодой привлекательной женщины. Аккуратно уложенная прическа из мягких прядей приятно оттеняла графическую форму лица. Легкий макияж был почти незаметен. Девушка держалась робко и неуверенно – словно окружающий мир казался ей враждебным и непривычным. Катя хотела приветливо улыбнуться ей, но вдруг поняла, что любуется собственным отражением – образом, с которым ей еще предстоит научиться жить...
Но главное ей уже удалось – она стала совсем другим человеком. Человеком, у которого будет совсем новая жизнь. Жизнь, в которой нет места Жданову и «Zimaletto»!
Она остается! Катя решительно направилась к Юлиане.
Виноградова сидела за столиком со стайкой моделей и хореографом. Девушки то непринужденно болтали, то оборачивались, позируя подоспевшим фотографам.
– Мне иногда их жалко бывает, звезд наших. Не расслабишься, постоянно лицо надо держать... – шепнула Юлиана Кате, помогая ей устроиться на диванчике у стола.
– А я, честно говоря, я иногда завидую тем, кто родился с такой яркой внешностью. Им так повезло... – нашла в себе силы признаться Катя.– Ведь красивые женщины – они, ну то есть вы... вы ведь особенные...
– Ошибаешься! Это не везение, а хорошо просчитанный результат, – рассмеялась Юлиана.– Любая женщина может стать красавицей.
– Все зависит от количества приложенных усилий, – поддержала ее обворожительная девушка-модель. Девушка выглядела такой открытой и искренней, что Катя решилась наконец-то задать ей вопрос, который лишал ее покоя уже много дней.
– Как это – быть знаменитой? Или нет. Как это – быть красивой женщиной?
Девушка звонко и заразительно рассмеялась, откинув с ухоженного личика прядь роскошных волос:
– Ой, спросили бы меня лет несколько тому назад про красивую женщину – я бы си-и-ильно обиделась. Я в школе влюбилась в одного мальчика. А он меня отверг... Вот. Тогда я решила во что бы то ни стало стать красивой! Чтобы он посмотрел и просто рухнул!
«До чего же знакомая история», – горько вздохнула Катя. Неужели и она сама однажды сможет с беззаботным смехом рассказать о своих проблемах незнакомой девушке? Катерине не терпелось услышать продолжение истории:
– И что?
– И началась работа, – пожала плечами красавица.
– Какая? – робко поинтересовалась Катя.
– Сначала я занялась спортом, чтобы силу воли в себе воспитывать. Потом пошла на занятия танцами. Потом пришла очередь косметолога, диетолога. И когда все это дало результат – я уже забыла про того мальчишку. Спасибо ему, что так со мной поступил!
– Так все просто? – засомневалась Пушкарева.
– Кто сказал – просто? Это был каторжный труд! Особенно тяжело – начать верить в себя. Но главное – понять, что ничего невозможного нет!
– Почти сказочная история, – недоверчиво покачала головой Катя.
– Никаких сказок, только желание и настойчивость, – ободряюще обняла Катю Юлиана.– А ты начала активно участвовать в светских беседах. Молодец! Коммуникабельность – главное в профессии пиарщика. Вот на работе у тебя ведь все получается? Там ты – смелая, решительная... Значит, надо чуть-чуть постараться! И стать решительной, смелой во всем остальном. И я обещаю – в Москву вернется новая, целеустремленная, привлекательная, уверенная в себе Катя Пушкарева!
– А если этот... эксперимент не удастся? – Катерина принялась разглядывать носки новых туфель.
– Удастся! Я уверена – тебе просто надо учиться радоваться жизни!
– Как? Как этому научиться? – ответа Катя не дождалась: мелодия мобильного отвлекла ее от жизненно важного разговора.
Из далекой, почти забытой Москвы ей звонил Николай Зорькин.
– Привет!
– Привет! Что слышно из «Zimaletto»?
– Дела в порядке, но есть парочка документов, в которые нужно внести кое-какие коррективы, – кричал Зорькин в трубку с показным оптимизмом.– Поэтому было бы хорошо, чтобы ты приехала.
– Приеду, конечно. Только не сейчас, – Катя даже прикрыла глаза в ожидании плохих новостей.
– Пушкарева, когда ты приедешь, меня уже похоронят. Они грозятся натравить на нас адвокатов, не бросай меня одного! Без твоей подписи документы по передаче «Zimaletto» недействительны. Так что ты по-прежнему олигарх, – зачастил Зорькин в телефонную мембрану.
– Значит, адвокатов? А ты сказал им, где я?
– Конечно, нет.
– Сейчас я при всем желании не могу приехать. Я обещала Юлиане и не могу ее подвести, понимаешь? – Пушкарева говорила твердо, почти жестко. Она приняла решение и не отступится от него, как бы тяжело это ни было.
– Да понимаю я, Пушкарева. Только и делаю, что понимаю. Совет директоров бесится, а Жданов вообще с ума сходит! Им всем нужна исключительно ты.