В горле пересыхает, и я прикрываю глаза, успокаиваясь. Он не смотрит, только ощупывает ногу. И совсем не хочется, чтобы останавливался.
Это расслабляет очень. Я даже позволяю себе не думать о том, о чем думает он. Но Валерий все портит. Нет идеальных мужчин, есть момент, когда даже самый идеальный все испортит.
Врач договаривается с кем-то о том, что я должна приехать и написать чертово заявление прямо сейчас. Пока Валера говорит, быстро обуваюсь, хватаю куртку с шапкой и выбегаю в холл.
Снова хочу сбежать, но оборачиваюсь на брата и останавливаюсь. Смотрит, полусонный, мультфильм.
В горле дерет от слез. Сестра, которая бросила брата. Оставила с незнакомым дядькой. Валера ведь правильный. Он бы отдал мальчика в интернат и все.
А потом Вовчик повзрослеет и не простит, что оставила его. Мне нужно заработать денег и придумать, как забрать Вовку и стать независимой от отчима. Да и вообще от всех мужчин. Это ведь и моя квартира тоже. Мама прописала Олега, конечно, но мы с Вовой имеем такие же права.
— Вот ты где, — выдыхает Валерий. — Я подумал, что сбежала опять.
Я молчу, хотя по правде должна сказать: «Да, я хотела».
— Ну, все едем. — Валерий кивает на дверь и берет на руки уже сонного Вову.
Держит одной рукой его, прижимая к себе. Как будто он такой легкий.
А Вовка его так обнимает, как будто доверяет. Почему мама не встретила такого мужчину? Ну, вот есть же такие хорошие! В них же нельзя не влюбиться.
Мужчина мало того, что Вовку, так еще и меня за руку держит. То ли боится, что я упаду, то ли сбегу. Но от него не хочется сбегать.
Валерий аккуратно усаживает Вовку на заднее сидение и пристегивает. Выпрямляется и смотрит на меня.
— Садись к нему. Поедем.
— Куда? — Поднимаю глаза и встречаюсь с его. Как же страшно. Я знаю, что он задумал. Куда хочет меня отвезти. А как подобрать слова, чтобы услышал меня, не знаю. Не умею. — Не надо, пожалуйста. Хотя бы не сегодня.
Вижу, что недоволен, но я так устала.
Делаю шаг к нему навстречу и утыкаюсь в грудь, начиная плакать.
Глава 4. Ева
Мне со стороны виднее, как лучше. Понимаю, что надо делать на самом деле. Но не могу сейчас сопротивляться ее эмоциям. Самого пробирает ярость и злость. Я бы ему таких следов оставил. Даже хуже.
Она же девушка. Нежная, ранимая. Не понимаю и никогда не пойму, наверное, почему некоторые мужики такие жестокие с теми, кто слабее их.
Обнимаю одной рукой и глажу по волосам. Успокаиваю. Самому бы еще успокоиться.
— Ладно, поедем ко мне. Переночуете, потом решим, что делать. Хорошо? Только обещай без глупостей.
— Обещаю.
Помогаю сесть рядом с братом, а сам занимаю водительское место.
Едем по ночному городу. У каждого свои заботы, дела. Может кто-то также кого-то спасает. А может наоборот, кому-то нужна помощь. Оборачиваюсь и замечаю, что девушка тоже дремлет. Вроде бы разные такие, но что-то общее есть. Я тоже всегда хотел иметь брата или сестру. Но у родителей были другие планы.
Правда, я не жалуюсь. У меня есть три друга. Лучшие. Как братья мне.
Им я могу позвонить в любое время и спросить совета, а потом также позвонить и сказать, что сегодня не приеду, потому что так решил.
Знаю сам, что не правильно поступаю, но иногда надо сделать шаг назад, чтобы найти и увидеть правильное решение.
Тихо глушу машину возле дома и выхожу. Не знаю, кого брать первым. Оба спят. Но пока отстегиваю мальчика, он просыпается.
— Приехали уже. Буди сестру.
— Ева, просыпайся. — Толкает ее бесцеремонно. Да, примера внимательного обращения с девушками он явно не видел. — А то оставим тебя в машине.
— Куда приехали? — Дергается спросонья.
— Ко мне приехали. — Отвечаю сам. — Давай помогу. — Она отстегивает ремень сама, а я подаю руку и помогаю выбраться. Вовка выпрыгивает сам.
Ева опирается на мою руку и поднимает голову высоко вверх.
— Вы тут живете?
— Да.
— Впечатляет. Никогда не была в таких высоких домах.
— Пойдем.
Захожу первым в лифт, за мной девушка и Вовка.
— Пятнадцатый нажми. — Киваю мальчику. — Знаешь такое число?
— Хах, я до тысячи уже считаю. — Обиженно отворачивается, а мы переглядываемся с Евой и тихо усмехаемся.
Она стоит близко и впервые за вечер расслаблена. На щеке ссадина и хочется провести пальцем как будто ее можно стереть с красивого лица. Губы потрескавшиеся облизывает. В глаза мне смотрит, и я только сейчас замечаю, что они серые. Не безликие серые, а глубокие серые. Дымчатые. Очень красивые. Как и она сама.