— Тебя больше не угрожали? — спрашивает Аня.
— Нет. Сегодня всё было спокойно. Возможно, потому что с Назаром мы почти не общались. Он даже в столовую не приходил.
— Ты бы поаккуратнее, Вит… Кто знает, что в голове у этой ненормальной Сони?
Я слышу шум двигателя во дворе и резко встаю с дивана. Подбежав к окну, вижу, как Кирилл выходит из машины, прижимая телефон к уху.
На улице дует резкий порывистый ветер, срывая с деревьев листья и ломая ветки. Ого, погодка…
— Мне пора, Ань, — спешно прощаюсь с подругой. — Самсонов приехал.
— Давай-давай, удачи тебе. И помни: улыбаемся и машем.
Кирилл заходит в дом, по-прежнему разговаривая по мобильному. Я улыбаюсь во весь рот, встречая его на пороге. Но он лишь кивает в знак приветствия и быстрым шагом поднимается на второй этаж.
Я тем временем иду накрывать на стол, в этот раз как никогда довольная результатом готовки. Кажется, нравится и Кириллу, потому что он приходит на кухню и начинает уплетать ужин за обе щеки.
— Ты сегодня поздно, — обращаюсь к нему, чтобы нарушить напряжённое молчание. — Много работы?
— Да.
— Часто задерживают?
Кирилл отрывается от лазаньи и, вскинув на меня полный скептицизма взгляд, продолжает молчать. Что? Что не так? Переигрываю? Плевать. Я решаю не сдаваться.
— А кто управляет компанией отца, пока ты… работаешь?
— Один проверенный человек, — так же сухо отвечает Самсонов.
— М-м.
Я делаю глоток воды и нервно барабаню пальцами по столу. О чём с ним вообще разговаривать? Есть ли у нас общие темы? Очевидно, что Кириллу вовсе не интересна наша беседа. Он отвечает так, словно ждёт, чтобы я отвалила.
— Кирилл, знаешь, меня давно интересовал один вопрос…
— Какой?
— Почему, имея обеспеченного отца, ты выбрал себе такую… специфическую профессию?
Кирилл откладывает приборы и вытирает губы салфеткой. Его глаза сужаются, он смотрит прямо в мои. Наверное, я немного привыкла к нему. Настолько, насколько можно привыкнуть к человеку, живя с ним под одной крышей пять дней. По крайней мере, сейчас его внешность не кажется мне такой пугающей, как раньше. Обычный мужчина. С резкими и немного грубоватыми чертами лица. Но если присмотреться, то его нос, например, не такой и кривой, а губы вовсе не тонкие…
— Я учился на финансиста до третьего курса. Плохо учился. Потом меня отчислили за неуспеваемость.
— Ого… — Я едва не хлопаю в ладоши, слушая откровения Кирилла.
— Отец решил проучить меня и не стал восстанавливать в вузе — отправил в армию. Он был уверен, что армия вправит мои шальные мозги. В целом так и вышло. Я надолго забыл о пьянках и тусовках и понял, что моё предназначение — это вовсе не финансы. Подписал контракт, затем поступил в Московский пограничный институт, и пошло-поехало.
— Выходит, ты не всегда был таким правильным?
— Я был настоящим распиздяем, Вита.
— Вау!
Я почему-то начинаю улыбаться. Это многое объясняет. Выходит, Кирилл просто помнит себя в студенчестве и хочет оградить меня от того, с чем столкнулся лично? Мне бы очень сильно хотелось увидеть его в тот период… Правда, пока Кирилл тусовался и прожигал жизнь, я посещала детский сад и максимум, на что была способна — отобрать куклу у Алинки Красилиной.
Неожиданно в доме гаснет свет, погружая нас в кромешную темноту. Я ощущаю, как по коже пробегает неприятный холодок… В нашем посёлке часто отключали электричество, когда за окнами бушевала непогода. Такие неполадки длились не то что часами, а днями. Мама зажигала свечи и утешала меня, как могла. Но ведь это элитный московский посёлок, чёрт возьми.
— Что происходит? — встревоженно спрашиваю у Кирилла.
— Не знаю, — отвечает он спокойным тоном. — Сейчас найду мобильный и наберу охрану.
Самсонов встаёт из-за стола и выходит из кухни. Когда остаюсь в одиночестве, мне становится не по себе. Пока я жила два месяца одна в этом доме, подобного не было ни разу. Надеюсь, поломка временная… На улице вновь срывается ветер, а на крышу падают ветки, создавая при этом глухой, но отчётливый стук. Мамочки…
— Свет выключили по всему посёлку, — заявляет Кирилл, вернувшись на кухню. — А у общего генератора перегрелся и заклинил двигатель.
— Это надолго?
— Вероятно, до утра.
— О нет… — шепчу едва слышно.
Кирилл убирает за собой посуду и, поблагодарив за ужин, поднимается к себе в комнату. В этот момент я даже не обращаю внимания на то, что у него появились проблески вежливости, полностью концентрируясь на своих страхах.
Надо просто встать и пойти к себе. Укутаться с головой одеялом и не думать о том, что в доме до утра не будет электричества. И о том, что сигнализация теперь не работает. Починят. Рано или поздно починят.
На ватных ногах иду в комнату. Подсвечивая себе телефоном, переодеваюсь в ночную сорочку и забираюсь в холодную постель. Мобильный почти полностью разряжен, и едва я беру его в руки, чтобы написать Ане, как он тут же гаснет, погружая меня в устрашающую темноту.
Закрыв глаза, стараюсь не думать о плохом, переключаюсь на другие темы. Завтра у нас первая самостоятельная работа по гистологии. Вот где беда! Потому что после ужина я планировала позаниматься минимум два часа, а теперь лежу, будто парализованная, не в силах шелохнуться…
Громкий удар по крыше заставляет волосы на голове буквально зашевелиться! Я резко встаю с кровати, хватаю подушку и не думая ни о чём несусь по тёмному коридору в сторону комнаты Кирилла.
Толкнув дверь и удивившись, что она так просто поддаётся, оказываюсь внутри. Я не вижу лица Кирилла, который в этот момент приподнимается на локтях и смотрит на меня, но слышу его тяжёлый вздох. Я просто не могу одна… Не могу!
— Что-то случилось, Вита? — неожиданно тепло спрашивает он.
— Мне страшно… Можно я с тобой побуду? Немного…
Я благодарна ему за то, что он не стебётся надо мной в этот момент, иначе провалилась бы сквозь землю.
— Ложись, — коротко произносит Кирилл.
— Спасибо.
Медленно подхожу к его кровати и кладу у изголовья подушку, которую прихватила с собой. Не знаю зачем… Просто на автомате. Опустившись на свежую, пахнущую кондиционером постель, ощущаю, как подо мной пружинит матрас. Плевать. Плевать, что подумает Самсонов. Зато с ним не страшно. Совсем не страшно…
— Когда мне было десять, у нас в посёлке выключили свет, — произношу, разряжая напряжённую обстановку и глядя в потолок. — Я спала в своей комнате, а мама — в своей, поэтому она не сразу услышала, что к нам лезет пьяный сосед, который недавно вернулся с зоны. Он был уверен, что у нас хранятся сбережения. Когда был жив отец, он работал на севере и привозил по тем меркам большие деньги. Но сбережений у нас не было, сосед ошибся.
— У тебя много таких историй, да? — спрашивает Кирилл.
Я не вижу его лица из-за темноты, но почему-то уверена, что он улыбается.
— Много, — усмехаюсь в ответ.
— Что было с соседом потом?
— Мама вырубила его керосиновой лампой.
Теперь в комнате, сменяя тишину, раздаётся громкий, раскатистый смех Кирилла. Он такой заразительный, что я тоже начинаю смеяться. Никогда не слышала, как он это делает.
— Давай спать, малыш, — успокоившись, просит Кирилл. — Если кто-то будет лезть к нам в дом, просто пни меня, и я проснусь.
— Эй… — возмущаюсь, повернувшись к нему лицом.
Между нами расстояние больше полуметра, но я чувствую его запах и, кажется, вижу горящий взгляд. Впервые сплю в одной постели с мужчиной. Но это ведь ничего не значит? Он просто защищает меня. Одним только своим присутствием.
— Вита, никто не влезет к нам в дом. Посёлок охраняется. Спи.
— Доброй ночи.
Кирилл ничего не отвечает. Поворачивается ко мне спиной и мигом засыпает. Я ненадолго отстаю. Спустя минуту или две веки становятся тяжёлыми и я проваливаюсь в глубокий сон.
Открываю глаза, когда солнце светит в комнату, а я оказываюсь тесно прижата спиной к сильному телу Самсонова. Нервно сглатываю, боясь пошевелиться. Я будущий доктор, поэтому немного разбираюсь в мужской физиологии, и судя по тому, что в ягодицы упирается какая-то твёрдость, у Кирилла… утренняя эрекция.