2. Ссылка.
Но не на Дятловы горы, а «во Стрелку с волостью». Понятно же, чтобы город поднять — ограничивать моё перемещение 10 верстами береговой линии — неразумно.
3. Волость.
Какая-то территория должна кормить и управляться новым городком. Какая?
Базовый принцип демократии: «моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого человека». Замените «человека» на «феод» — получите феодальное владение. Например — волость. В пограничье, где с одной стороны — русские князья, а с другой — разноплемённые соседи… тот же фундаментальный демократический принцип: всё — моё, пока в морду не дали. Как пескари в реке границы своих владений устанавливают — я уже… У демократов и феодалов — очень похоже.
Тут я нагло вбил очень… расплывчатую формулировку: «От граней русских селений православных».
Как Папа Римский мир делил? Между Португалией и Испанией. Как яблоко — разрезал пополам. «Тебе — половина, ему — половина». Не только про каких-нибудь там… аборигенов — даже про других католических монархов не вспомнили.
Здесь… Вам всё понятно? Деревни муромы, к примеру — не русские, поселения мокши — и не православные. А что они кому-то из русских князей дань платят… А кому конкретно? Боголюбскому или Муромскому Живчику? С ними я договорюсь. А владетелей, которые «на земле», придавлю по закону. Точнее — по «Указу». И тут есть интересное развитие. Ладно-то по Оке или Волге. Но есть ещё Вятка и Двинская земля. Которая считается Новгородской. А там… Посмотрим.
4. Не-Русь.
Тут не только отказ от уплаты дани какому-нибудь русскому князю. Поползновения-то начнутся сразу — уж больно лакомый кусок. Тут тотально… «ушёл в отказ». От обязанности выставлять войска, подчиняться митрополиту, следовать «Русской Правде», «Уставу церковному»… И вообще — «Святая Русь» — там. В сотне вёрст выше по Оке, в полусотне — по Волге. Не тут. Тут… придётся сочинять «Всеволжскую Правду».
5. Воля.
Всякий человек, пришедший во Всеволжск вольно — волен. Всяк человек, приведённый сюда неволей — волен тоже. Холопов и закупов во Всеволжске нет.
По сути — «Правь, Британия, волнами»:
А чем мы хуже? Конечно, без волн, Британии и этого shall. Который «обещания, предупреждения или угрозы» будущего времени. Нет уж — прямо сразу, «здесь и сейчас».
«Мы — не рабы. Рабы — не мы».
Там дальше, как помнится: «Мама — мыла раму». Будут приличные «рамы» — и «мамочки для мытья» набегут. Было бы что «мыть», а желающие найдутся.
Выдачи — нет. Сыска по прежним делам — нет.
Понятно, что должно быть наказание за преступления, совершённые во Всеволжске или на землях соседей, уже после прихода человека ко мне. Разбойное кубло, воровская малина — мне не надо. Но все вины, что были до первого шага по Всеволжской земле — списываются. Это не европейское: «год и день, проведённые в городе, делают человека свободным». Сразу.
Чуть позже, я начал расширять… правоприменительную практику. Препятствовать исходу людей во Всеволожск — преступление, воровство против князя Суздальского. Хватать людей в княжеских землях, хоть бы и виноватых по старым делам, но уже перебравшимся и осевших во Всеволожске — нельзя. А уж как взыскать…
6. Вдовы и сироты.
Как ни тяжко поднимать новое селение, как бы не было голодно и холодно первое время, но я изначально, по опыту Рябиновской вотчины, знал, что две эти группы населения мне крайне нужны.
Без достаточного количества женщин я просто не удержу волжскую вольницу, не смогу осадить на землю беглых холопов, бродяг, шишей и бурлаков. Без сирот — я на десятилетие буду отставать от возможного в части воспитания мастеров, чиновников, помощников себе. В обучении народа и преобразовании его жизни. Пока жители новых нарожают да вырастят… А дети мне нужны во множестве. Просто потому, что учатся они лучше и быстрее.
Обе эти группы населения — малоподвижны. Бросить дырявую, нищую избёнку, пуститься в далёкое самостоятельное путешествие — они не могут. Да и не дойдут. Кого похолопят дорогой, кто сам помрёт по слабости. Этим переселенцам нужна помощь. Что и вбито в «Указ» формулой:
«А начальным людям в той местности, где таковые обретаются, давать помоч и с имением их».
Первоначально смысл был очевиден: помочь вдовам и сиротам, которые захотят перебраться во Всеволжск. Дать прокорм, защиту, транспорт. Для них и их личных вещей.
Первой отпала идея добровольности. Сегодня вдовица криком кричит:
— Вези меня к «Зверю Лютому»!
Назавтра отнекивается:
— Господь милостив. И здеся проживу.
А местный тиун уже возчиков подрядил, сторожей собрал… Пошла обязаловка:
— Вдова?! На Стрелку!
Второе следовало из первого. Изначально речь шла о бедных людях, типаж: «убогая вдовица». Но коли гребут всех, то и богатеньких — тоже. Тогда встал вопрос об имуществе. Сначала всё имущество уходящих во Всеволжск, кроме унесённого в руках, забирали себе власти, родня, церковники. Потом мы это поменяли.
Но принцип остался: не хочешь к «Зверю Лютому» — выходи замуж. Что, в целом для Руси — полезно.
7. Нищие и убогие.
Формулировка сделана максимально расплывчатой: «… и кто себя прокормить не может», что позволило мне позже сурово, по закону, «нагибать» самые разные персонажи.
Но в массе своей работали очень простые идеи:
— часть нищенствующих — тати, воришки, обманщики, мошенники. Если дать им работу, жильё, пропитание и присмотреть, то они будут работать. Потому что так лучше, чем «на стрёме» мёрзнуть. Остальные — сдохнут. Отчего на Руси — чище и сытнее станет.
— часть нищих — работоспособны частично. Я это проходил в Рябиновке. Сами по себе они прокормиться не могут, к крестьянскому труду не пригодны. Но, при наличии специализации производства, при достаточных оборотах и оплате, такой человек может вполне процветать. Вам важно, чтобы у бухгалтера были две ноги? Но одноногого кто-то должен научить бухгалтерии и дать заработок.
— большая часть болезней убогих — лечатся. Куча всяких изъязвленных — просто чистота и антибиотики. Нищие на папертях часто специально раздирают свои язвы и струпья. Потому что от этого зависит их доход. Лишите их этого дохода, дайте другой, дайте необходимую медицину, часто — просто регулярную баню и чистую одежду — здоровый человек, работник.
Отдельно о медицине. «Врачи учатся на трупах». Мысль циничная, но… Чем больше трупов пройдёт через руки думающего врача, тем лучше он понимает в лечении пока живущих.
Марана… баба думающая. И помощниц своих этому учит. Моё дело — обеспечить им неиссякающий поток трупов и полутрупов. Может, пару-тройку идеек подкинуть. Остальное — они и сами.
На «Святой Руси» попрошайничеством, нищенством, поддерживаемым церковью и властями, живут тысячи человек. Это не внутри-общинная бедность, «дайте в долг — отработаю». Это — видимое, дорожное, городское, прицерковное нищенство. Все эти люди едят, пьют, что-то одевают, где-то проживают. У части из них — собственные дома, хозяйство. Это не крестьяне-кусочники, это профессиональные попрошайки. Если им не подавать — освободиться достаточно ресурсов, чтобы прокормить, одеть, содержать… тысячи сирот.
Не подать — нельзя. «Гнев господень». Осуждение местного попа и возмущение всей церковной общины. «Убогие — у бога. Они за нас молятся». Я ж не возражаю! Пусть молятся. На лесоповале в мордовских лесах. Господь — он же везде!
Если «получателей» подаяния — с Руси убрать, то «даватели» — смогут лучше жить. Лучше кормить своих детей, накапливать ресурсы для развития собственных хозяйств. «Подниматься». И собою — Русь поднимать.
Снова: изначально речь шла о добровольности, о поиске «лучшей доли». Но очень скоро перешло в обязаловку:
— Попрошайничаешь? — К «Зверю»! У него-то для таких завсегда — и хлеба кусок, и дубины чуток.
Одно удаление из Руси множество этих «ноющих трутней» — дало мощный положительный эффект. Естественно, русский народ, в наиболее крикливой своей массе — был против. И церковники, конечно, тоже. Но… оказалось — решаемо. Когда знаешь как «правильно»… сделается.