— Одна из шуток Элмера, — сообщил мне усталый женский голос. — Это запись. Включается, когда дверь открывают. Я уже говорила Элмеру — так только посетителей распугаешь, ну да он разве послушает.
Сказала это та самая женщина, чью угрюмую физиономию я наблюдал в окне. В сумраке магазина, освещенного двумя лампочками по сорок ватт, она выглядела ничуть не радостнее. На вид женщине было лет пятьдесят, рост — чуть выше пяти футов, с возрастом явно еще усохнет. Вся в черном, она выделялась только большим передником на животе — улыбающейся оранжевой тыквой — с надписью: «Забавы детей — под присмотром взрослых». Я глянул на узкое, с поджатыми губами лицо, и надпись вместо просьбы соблюдать осторожность во время веселья показалась мне признанием в полной потере способности веселиться — темно-карие глаза женщины давно уже не лучились смехом.
— Нет-нет, все нормально.
Я улыбнулся, желая показать, что способен оценить шутку. Мне захотелось как-то подбодрить эту женщину.
— Мы почти все распродали, — сказала она, — но вы походите, посмотрите сами. Если надо будет что подсказать — я тут, за прилавком.
В магазине продавалось все для розыгрышей: звонки-«пугачи» — двое обмениваются рукопожатием, во время которого звонок, спрятанный в руке одного, пугает своим звоном другого; подушки-пердушки — на них садишься и слышишь под собой вполне определенные звуки; перьевые ручки, устроенные так, чтобы забрызгивать чернилами ничего не подозревающего владельца; пластмассовые цветы в петлицу, которые соединены трубкой с резиновой «грушей» — когда кто-то нюхает цветок, «грушу» сжимают и нюхающий получает порцию воды прямо в нос; калейдоскопы, оставляющие после себя черный фингал вокруг глаза… словом, такого рода товар, хотя пустых полок было больше, чем заполненных.
Мое внимание привлек отдел товаров из пластика. Кучка собачьего дерьма выглядела ну до того натурально, что вонь так прямо и чувствовалась. На нижней полке были сложены отрубленные конечности: фаланги пальцев, которые можно опустить кому-нибудь в кружку с пивом, целые пальцы — засунуть в дверную щель; руки — спрятать под подушку или там крышку унитаза. О змеях, пауках, летучих мышах, скорпионах, мухах и отвратительных вздувшихся крысах, какие обитают в канализациях, и говорить не приходилось — я так и представил себе крысу, плавающую вверх брюхом в бассейне какого-нибудь загородного дома. Рядом с животными располагались муляжи блевотины — с кусочками картошки и полупереваренного мяса — прямо как настоящие. Ничто из этого не вызвало у меня смеха, хотя, надо заметить, я все же улыбнулся.
В следующем ряду стояли коробки со спичками, которые не зажигались, упаковки папиросной бумаги, пропитанной химикатами, от вони которых курильщик начинает давиться, взрывчатая начинка для сигарет и сигар, а также упаковки свечей на именинные торты — свечи вроде бы и нормальные, но вот задуть их не задуешь. Свечи показались мне и в самом деле жестоким изобретением. Если не получается задуть свечи на торте в собственный день рождения, то и загаданное желание никогда не исполнится. Впрочем, оно ведь и в противном случае не исполнится — тоже жестокость, правда, иного рода. Но если не получается задуть свечи, что же, выходит, день рождения длится вечно? Желание загадано, но вот будущего, «сбудется — не сбудется», у него нет? Свечи нисколько меня не рассмешили, но я разглядел в них некие возможности и взял упаковку.
На очереди оказались приколы химического происхождения. Красиво упакованный кусок мыла — через полчаса после его употребления кожа принимала гангренозный зеленый цвет. Нечто под названием «Уро-Стим» — достаточно растворить порошок в жидкости, и выпивший стремглав понесется в туалет. Я тут же вспомнил о парочке нудных поэтов с Норт-Бич — вот бы подсыпать порошок в их бокалы с вином, когда они соберутся читать свои вирши. Еще тут продавался маленький пакетик под названием «Радуга-П» — шесть бесцветных капсул способны были окрасить мочу в любой цвет радуги. Мне подумалось, что сочетание «Уро-Стим» и «Радуги-П» может произвести сногсшибательный эффект — жертва с дикими ужимками ринется в сортир, а там… исторгнет струю ярко-бордового цвета. А когда заметит, остолбенеет и с ужасом подумает: «Нет! Не может быть! Господи, с кем же это я трахался прошлым вечером?!» Я начал похохатывать — настроение явно поднималось.
В секцию игральных карт заглядывать не стал: одни колоды стертые или крапленые — чтобы мухлевать, другие, вроде «52 красоток в разных позах» — чтобы пялиться. Я сразу пошел к ряду со всякой всячиной: китайской ловушкой для пальцев;[37] шарами «разрыв легких» — надуть такие можно разве что мощным насосом; простенькой на вид сковородой для жарки яичницы с якобы антипригарным покрытием по последнему слову техники… На самом деле инструкция к сковороде гарантировала, что чудесное покрытие в два счета растает и прочным, как эпоксидный клей, составом приклеит яичницу к сковороде.
37
Трубка из нитей, заплетенных двумя способами плетения; человек засовывает пальцы с обеих сторон, а когда пытается вытащить, трубка сжимается. Чем больше усилий прилагается, чтобы высвободить пальцы, тем сильнее их сдавливает.