— Я бы тоже хотел подарить вам что-нибудь, — сказал я. Кроме россказней — подсказала мне моя совесть.
— Можно вас кое о чем спросить? — робко поинтересовалась она.
Я мысленно собрался с духом:
— Валяйте — попробую ответить.
— Мне бы хотелось знать, что именно вы произнесете на вершине Шасты.
— Не могу сказать, потому что пока не знаю, — ответил я; у меня отлегло от сердца. — Что придет в голову, то и скажу. Сымпровизирую, значит, — ну, вы меня понимаете. Извините, что не ответил на ваш вопрос — знай я, обязательно сказал бы.
— Постойте, — порывшись в кожаной сумочке, девушка вытащила почтовую карточку и ручку. Она говорила и в то же время писала что-то подсветом фонаря.
— На этой открытке уже есть марка. Вот мой адрес. Меня зовут Натали. Когда вы спуститесь с Шасты, запишите речь, которую произнесли там, на вершине, и отправьте карточку мне. Но, конечно, если только захотите. Никаких обязательств с вашей стороны. А я обещаю никому не говорить.
— Справедливо. Ну что ж, отправлю, если, конечно, доберусь до вершины и найду что сказать. — Я сунул открытку в карман.
— А можно, она скажет мне? — спросил ее приятель.
— Разумеется, если вы все еще будете любить друг друга и не умрете.
Оба захихикали.
— Так что не умирайте, — напутствовал их я, ну а потом пошел по улице Колумба к Керни, взбираясь вверх по склону навстречу свободному ветру и могучим облакам радости, подпрыгивая и танцуя бибоп с двойным притопом — дух так и устремлялся ввысь. Из аппаратной моей души донесся голос, сухой, как у совести, но только еще более насмешливый: «Ты сам напрашиваешься». В ответ я тихо пробормотал: «Да, именно что напрашиваюсь. Черт подери, да я просто умоляю об этом!» И двинул дальше по улице в ритме бибопа.
Дойдя до гаража на Седьмой улице, я успокоился, но лишь отчасти. Меня переполняли бодрость, уверенность, решительный настрой — давно позабытые ощущения. Я подошел к гаражу как к своему собственному, вставил ключ в замок и широко распахнул двустворчатые двери. Шагнул внутрь, закрыл за собой двери, вытащил из своего «преступного» набора фонарик, но так и остался стоять в темноте, напряженно вслушиваясь. Внутри казалось теплее. Витали запахи: похожий на мускусный — трансмиссионного масла и очень резкий — растворителя. Я включил фонарик.
«Кадиллак» занимал все пространство гаража. Казалось, в машине целых семьдесят футов длины. Места, где детали не были хромированы, выделялись ярчайшей белизной, даже боковины шин. Шесть лет — срок немалый, резина вполне могла прийти в негодность, и, хотя Мусорщик заверил, что все колеса заменили, я решил убедиться сам. Резина свежая. Проверил номерные знаки — новые. Осматривая машину, я в первую очередь обращал внимание на ее безопасность, но не мог не заметить экстравагантность самой модели: обтекаемые «плавники» вздымались почти вровень с крышей кузова, в каждом красовались две одинаковых пульки задних габаритных фонарей; передняя решетка радиатора разделялась по горизонтали толстой хромированной перекладиной, усеянной маленькими хромированными пульками — такой же узор повторялся и на декоративной решетке, которая проходила через нижнюю заднюю панель над бампером; задние крылья были с кромками; изогнутые стекла затемнены, «кадди» прямо блестел от хрома. Модель называлась «Эльдорадо», и, если память не подводила меня, это означало 390 кубов и 345 лошадиных сил, а также три сдвоенных карбюратора. Именно столько и надо, чтобы сдвинуть такую металлическую махину с места.
Я открыл дверцу, чтобы проверить, на месте ли ключ и регистрация, и на меня дохнуло запахом новой кожаной обивки, но прежде всего ароматом, который отозвался толчком ниже пояса и лавиной воспоминаний: «Шалимар». Любимые духи Кейси. Я глубоко вдохнул, потом снова, но все еще не верил, что это именно он. Я даже испугался своей неуверенности. Все принюхивался и принюхивался, до дрожи, однако усилием воли заставил себя вернуться к делу и сохранять сосредоточенность. Успокоившись, вынул из-под солнцезащитного козырька документы и внимательно изучил их. Комар носа не подточит.
Ключ лежал под передним сидением, там, где и должен был лежать, он легко вошел в замок. Мотор завелся с пол-оборота и мягко, по-кошачьи, заурчал. Я глянул на приборную панель — все в порядке. Бак был полон. Оставалось выполнить самое сложное и опасное. Я должен был открыть двери гаража, выехать, остановиться, закрыть двери, навесить второй замок, разбросать у входа металлическую стружку, выбросить разрезанный замок туда, где его найдут, но не сразу, потом снова сесть в «кадиллак» и смыться. Я решил, что если дело пойдет как надо, на все про все хватит пяти минут, ну а если повезет, то и двух окажется довольно. В чем я совсем не нуждался, так это в проезжающей мимо патрульной машине или каком-нибудь страдающем бессонницей соседе-доброхоте, который собирает комиксы про детектива Дика Трейси из странички юмора воскресной газеты.