Как выяснилось, моя интуиция оказалась лучше, чем я о ней думал. Донна сказала, что расплакалась не из-за письма, а потому что вспомнила о Ричи Валенсе, который погиб в той же самой авиакатастрофе. Оказалось, Ричи Валенс стал одной из причин, по которой она переспала с Уорреном в ту, самую первую, ночь. В ночь, когда она зачала Алларда. То есть не сам Ричи Валенс, а его песня «Донна»; Донна, разбивающая сердца, плач по его ушедшей любви. Ее школа в Оклахоме была слишком бедна, чтобы заказать на выпускной бал живую музыку, приходилось крутить записи. Ричи той ночью пел в полутемном спортзале о девушке с ее именем, а Донна в нарядном платье, с красивой прической и орхидеей на запястье скользила затянутыми в колготки ножками, обутыми в туфельки, по натертому мастикой полу, прижималась к Уоррену в медленном танце и хотела поскорее превратиться во взрослую женщину, какой сама себя ощущала.
Когда я сознался, что не помню такой песни, Донна поглядела на меня с глубоким подозрением, как сотрудник пограничной службы, которому показывают сомнительные документы, но потом встряхнула головой, улыбнулась и сказала:
— Ну, без песни вся эта история ничего не стоит.
И она запела высоким хрустальным голоском, в котором были и пьянящие нотки, и сила, и чистота, — у меня даже перехватило дыхание.
Я думал, у меня сердце разорвется, но тут она внезапно умолкла и промолвила:
— Вот поэтому я и разревелась над письмом. И еще потому, что они так и не встретились. И потому, что вы затеяли благородное дело — немножко безумное, но благородное.
— Тогда разрешите мне преподнести этот дар и от вашего имени тоже — как дань уважения Ричи Валенсу, музыке, и тем радостям, которые дают нам дружба, родство душ и любовь.
Она склонила голову и одарила меня улыбкой, странно, но приятно контрастировавшей со слезами на щеках.
— Это было бы очень мило.
— Ну, я вообще милый и добрый парень, и путешествие у меня ужасно романтическое, хотя кто-то и назовет его дурацким или бессмысленным. Кстати, а вы-то, часом, не знаете, где похоронен Биг Боппер?
— Нет, — сказала она, — зато у меня есть для вас подходящий подарок. — В голосе звучало радостное волнение. — Он у меня в большой коробке под кроватью, привезен аж из самой Оклахомы: проигрыватель на батарейках и девичья коллекция сорокопяток к нему.
— Вы это серьезно? Старые сорокопятки? Пятидесятых годов?
— В 59-м мне было девятнадцать. Ваш новый проигрыватель — это лучшее, что можно было купить тогда в Брэкстоне, штат Оклахома.
— В основном, рок-н-ролл?
— А что еще тогда было слушать?
— Так, кажется, я знаю, чем займусь, когда доставлю «кадди» по назначению, — стану прочесывать округу в поисках записей пятидесятых. У меня есть во Фриско приятель по имени Мусорщик Джонсон, продавец подержанных машин. Он собирает рок пятидесятых, как некоторые собирают бейсбольные карточки. Хобби у него такое, и он отдается ему со всей страстью. Когда он прослышал, куда я еду, то дал мне тысячу баксов на покупку пластинок, ну, и на обратный путь заодно. Я ему сказал, что ни шиша не смыслю в музыке, но он ответил, мол, это не проблема — если сомневаешься, покупай все. Сам он скупает пластинки, продает их, обменивает, читает эти скучные журнальчики для коллекционеров, выходящие тиражом в пяток экземпляров, — одним словом, псих. Так что раз уж у вас есть записи, а у меня деньги, и мы по воле случая встретились, я могу купить у вас что-нибудь прямо сейчас.
— Нет, я хочу, чтобы это был подарок, — твердо заявила Донна.
Я был к этому готов.
— Если настаиваете, почту за честь принять в подарок проигрыватель. Мусорщик не собирает проигрыватели. Он собирает записи, поэтому за них я должен заплатить. Это бизнес. Разумеется, пластинки должны быть в хорошем состоянии. Без царапин, не погнутые, наклейки на месте, и все такое.
Она поглядела на меня с откровенным сомнением. Я не мог с точностью сказать, обиделась ли она на мое неуклюжее предложение или подсчитывает возможную прибыль. Честно говоря, самому мне казалось, что я ловко все обставил. Наконец она заговорила:
— Хорошо, но проигрыватель в подарок. Надеюсь, на это у вас нет возражений?
— Возражений нет, охотно его приму, — я отвесил поклон, насколько это было возможно, сидя в машине. — Я бы хотел посмотреть на пластинки, но не знаю, удобно ли сейчас. Кстати, с радостью подброшу вас до трейлера (если, конечно, у вас не возникнет из-за этого проблем с соседями). Или я бы мог вызвать для вас такси, а потом вы бы пришли в назначенное место уже с пластинками — и, естественно, с проигрывателем. Что скажете?