Ксавье проходит вглубь комнаты и останавливается напротив книжных полок, осматривая стройные ряды томиков внимательным взглядом. Шекспир, Алигьери, Макиавелли… Что же, будет чем заняться, если Уэнсдэй в очередной раз откажется с ним разговаривать.
— Если что-то понадобится, в ящике есть колокольчик, чтобы позвать прислугу. Ну, я пойду. Увидимся, — Пагсли уже намеревается покинуть комнату, но в последнюю минуту останавливается на пороге и с заговорщической улыбкой добавляет, — Кстати, спальня Уэнсдэй прямо напротив.
И хотя Ксавье отчаянно хочется броситься в противоположную комнату, как только за Пагсли захлопывается дверь, он удерживает себя от необдуманного решения. Стоит дать ей время, излишняя навязчивость только усугубит ситуацию. Младший Аддамс отчасти прав — вряд ли Уэнсдэй пригласила бы его домой, если бы совершенно ничего не чувствовала. И потом, она ведь сама потянулась к нему с поцелуем в пыточной.
В голове вихрем проносятся обжигающе-приятные воспоминания.
Невыносимо соблазнительный изгиб спины с выступающей линией позвонков.
Белая как снег кожа с пурпурными следами его грубых поцелуев.
Сбивчивое дыхание и приглушенные стоны, срывающиеся с маняще приоткрытых губ.
Разведенные в стороны длинные ноги, обхватывающие его бедра.
Упоительный вкус ее возбуждения на его языке.
Нет. Нет. Сейчас нельзя об этом думать.
Невероятным усилием воли Ксавье заставляет себя выбросить из головы эти восхитительно-порочные мысли.
Наскоро приняв душ и переодевшись, он не глядя берет с полки первую попавшуюся книгу и, раскрыв ее, удобно устраивается на кровати. «Путешествие в Икстлан» Кастанеды неожиданно увлекает его, и остаток дня Ксавье проводит, погрузившись в чтение.
Лишь один раз его уединение нарушает служанка.
— Мистер и миссис Аддамс отправились в город за подарками к завтрашнему Рождеству, а мисс Аддамс проводит время за разучиванием ноктюрна и не спустится к обеду. Не желаете ли разделить трапезу с младшим мистером Аддамсом? — быстро спрашивает она, и, получив отрицательный ответ, удаляется. Еще через двадцать минут снова раздается деликатный стук, и, открыв дверь, Ксавье обнаруживает на пороге небольшой столик на колесиках с несколькими блюдами, источающими аппетитный аромат. Напротив комнаты Уэнсдэй ничего такого нет — похоже, прислуга и впрямь не рискует отвлекать ее от дел.
Последнюю страницу книги он перелистывает, когда за окном уже сгущается темнота. Дождь наконец-то утих, но на улице дует холодный ветер — голые ветви деревьев с силой ударяются о стекла. Ксавье тянется за телефоном. Часы на вспыхнувшем экране блокировки показывают 21:51. Начинать новую книгу уже поздно, спать еще не хочется, и он наконец-таки решается поговорить с Уэнсдэй. Остается надеяться, что полное уединение и игра на виолончели хоть немного улучшили ее извечно мрачное настроение.
Собрав волосы в низкий пучок, он выходит из комнаты и останавливается напротив массивной темной двери. Еще несколько секунд Ксавье медлит, не решаясь постучать, но в конце концов собирается с силами.
Никакой реакции. Ни через две секунды, ни через десять, ни через шестьдесят.
Но сдаваться так легко он не намерен.
Он аккуратно нажимает на дверную ручку. Незаперто. Дверь отворяется с негромким скрипом.
Комната Уэнсдэй по планировке немного напоминает гостевую спальню, но здесь гораздо просторнее и гораздо больше темных тонов. Два высоких окна, завешанных тяжелыми шторами из черного бархата. Большое кресло с каретной стяжкой и массивный письменный стол из черного дерева, которые больше подошли бы взрослому мужчине, нежели шестнадцатилетней девушке. Несколько шкафов со стеклянными дверцами и огромная кровать с чёрным постельным бельем.
Вот только самой хозяйки комнаты здесь нет.
Конечно, лучшим решением было бы уйти — вряд ли Уэнсдэй обрадуется, если узнает, что он рыскал по комнате в ее отсутствие. Вдобавок, где-то здесь может оказаться Вещь.
Но Ксавье не в силах справиться с внезапно нахлынувшим любопытством. Это ее маленький мир, материальное воплощение всех ее интересов и мыслей. Как знать, вдруг это поможет научиться понимать ее?
Первым делом он подходит к столу. Как и следовало ожидать, педантичность Аддамс проявляется и здесь — на столе царит идеальный порядок. Значительное место занимает блестящая печатная машинка, которую он уже видел в Неверморе. Слева от нее — небольшой ящик для рукописей и маленький нож для бумаг. Стальное лезвие поблескивает в приглушенном свете лампочек, и Ксавье ни на секунду не сомневается, что оно заточено настолько остро, что с легкостью перережет не только плотный лист, но и горло врага. Рядом с ящиком стоит фотография в узкой рамке из черного стекла. Это уже интереснее. Ксавье поворачивает снимок к себе, ожидая увидеть семейство Аддамсов или что-то в этом духе, но нет… На черно-белой фотографии запечатлен скорпион на поводке. Впрочем, он почти не удивлён. Пагсли снова оказывается прав — похоже, Ксавье и впрямь начинает привыкать.