Впрочем, отчасти так оно и есть — Уэнсдэй решительно направляется к шкафу, в одном из ящиков которого хранится набор для вскрытия. Вещь предусмотрительно хватает упавший нож для бумаг и забрасывает его под кровать в попытке предотвратить дальнейшее кровопролитие.
В коридоре слышится топот и встревоженные голоса родителей.
Когда Уэнсдэй уже почти удаётся отыскать среди хирургических инструментов мозговой нож, замок щёлкает снаружи, и дверь распахивается.
— Во имя смерти, что тут происходит? — Гомес обводит комнату недоумевающим взором, а Пагсли, воспользовавшись моментом, проворно выскальзывает за дверь и прячется за спиной матери.
— Она пыталась меня убить! Снова! — с притворными слезами в голосе жалуется он, тыча пальцем в сестру.
— И непременно доведу дело до конца, — парирует та, невозмутимо перебирая инструменты в кожаном чехле и откладывая в сторону наиболее подходящие для задуманного.
— Но… тьма очей моих, чем же тебе не угодил младший брат? — Аддамс-старший поочерёдно переводит взгляд с дочери на сына.
— Для начала своим рождением, — колко отзывается Уэнсдэй, не отрываясь от своего занятия.
— Уэнсдэй! — Мортиша недовольно поджимает губы.
— Мама.
— Я только сказал ей, что она постоянно думает о своём парне, а она жутко взбесилась! — наконец выдает Пагсли, и после этой фразы в спальне воцаряется звенящая тишина.
Пожалуй, ей стоит потренироваться в метании ножей, чтобы не промахнуться в следующий раз.
Родители как по команде обращают взгляды в ее сторону, затем синхронно переглядываются, и Уэнсдэй тяжело вздыхает, предчувствуя шквал вопросов.
Проходит не меньше двух минут, прежде чем лицо Мортиши озаряет ее коронная плотоядная улыбка.
— Как ты сказал, родной? Думает о своём… парне? — чётко очерченные брови миссис Аддамс взлетают вверх.
— Он мне не парень, — Уэнсдэй готова держать оборону до последнего. Всего несколько месяцев назад она гордо заявила матери, что не намерена влюбляться, заводить семью и становиться похожей на неё. Признаться сейчас, что она не сдержала своё слово и допустила некую… привязанность — до зубного скрежета унизительно.
— Ну да, конечно! — проклятый братец явно вознамерился отомстить. — Да у неё на шее куча зас…
— Скажешь ещё хоть слово, и я задушу тебя во сне.
Но продолжать Пагсли уже не требуется.
Родители снова переглядываются, и весь их внешний вид выражает возмутительную радость.
Уэнсдэй сжимает кулаки с такой силой, что заострённые ногти впиваются в ладонь, причиняя неприятную боль. Она мысленно обещает себе, что младший брат не останется безнаказанным, и это слегка успокаивает. Но только слегка.
— Моя маленькая тучка встретила свою любовь! — лицо Гомеса расплывается в безмятежной улыбке, и он направляется к дочери, раскрыв объятия. Уэнсдэй ловко уворачивается от отцовских рук и отходит вглубь комнаты, глядя исподлобья на раздражающе довольное семейство. Кажется, сегодняшний день станет одним из самых тёмных дней ее жизни, и вовсе не в хорошем смысле.
— Дорогая, я думаю, мы должны пригласить твоего молодого человека к нам на Рождество, — предлагает Мортиша тоном, не терпящим возражений.
— Это прекрасная идея, любовь моя! — с энтузиазмом подхватывает Гомес. — Приготовим наше фирменное жаркое из ягнёнка и обязательно подадим то вино, которое Фестер привёз в прошлом году из Румынии!
— Он не мой молодой человек, — упрямо повторяет Уэнсдэй, но родители явно не намерены прислушиваться к её мнению.
Кажется, они вообще её не слушают, полностью погрузившись в обсуждение предстоящего семейного ужина. Только Пагсли ехидно взирает на неё, выглядывая из-за плеча матери. Уэнсдэй переводит убийственный взгляд на брата и проводит большим пальцем по шее в недвусмысленном жесте. Нервно сглотнув, тот спешит ретироваться.
Когда родители наконец покидают её комнату, споря о закусках, она снова усаживается за печатную машинку. Но вдохновение безнадёжно утеряно — несколько раз она заносит руку над клавишами, но тут же убирает, не напечатав ни буквы. Промучившись таким образом пятнадцать минут, Уэнсдэй сдаётся и откидывается назад, оперевшись на спинку мягкого стула. Подобрав ноги под себя, она погружается в размышления, напряжённо барабаня пальцами по чёрной лакированной столешнице.
В сущности, нет ничего катастрофического, если она и впрямь позовёт Ксавье на Рождество… Ведь это ни к чему не обязывает. Или всё-таки обязывает? Аддамс не слишком хорошо разбирается в тонкостях человеческих взаимоотношений.