…Где родина винограда, где родина пшеничного зерна? Кому это известно и кто мог бы об этом поведать?
Но в построенных три тысячи лет тому назад урартских крепостях близ Еревана при раскопках обнаружены и пшеничные зерна и виноградные косточки именно тех сортов винограда, которые и сейчас плодоносят в Армении.
Это говорит о том, что наши предки десятки веков назад сеяли на этой земле пшеницу и разводили виноград.
Разводили, борясь со скалами, да и то лишь одной рукой. Ведь другой рукой они вынуждены были держать меч, чтобы защитить свои сады и посевы от чужеземцев.
Они единоборствовали с камнем, выращивали пшеницу и ячмень и варили из ячменя пиво. Они единоборствовали с камнем, выращивали на нем виноград, пили виноградное вино и, опьяненные вдохновением, высекали на тех же камнях виноград и гранаты, пшеничные колосья и орлов. Но больше всего — виноград.
Что было роднее нашему народу, что могло быть для него лучшим символом, чем виноградная лоза!
Ведь она, как и наш народ, упорна и вынослива, она выдерживает и зной (и даже наливается от него сладостью), и стужу, как свидетельствует проросший на склоне горы Адис дикий виноград.
Даруемое ею вино горько и сладостно, как судьба нашего народа. Горько — как перенесенные им лишения, и сладостно — как его вера в грядущие дни.
И не случайно виноградная лоза, как и наш народ, выдержала повторявшиеся в течение веков войны и нашествия, выстояла против огня и меча.
В 1919 году в Армении оставалось всего пять тысяч гектаров виноградников.
Пять тысяч гектаров вековых, морщинистых корней, плоды и листья которых были сожжены пожаром и растоптаны копытами.
Казалось, последняя виноградная лоза, как и наш древний народ, будет уничтожена.
Казалось, где-то старый садовник поднимает последнюю чашу выжатого из последней грозди вина за упокой Армении.
Но этого не произошло.
Взявшиеся за винтовки во время турецкого нашествия садоводы и сеятели вернулись в свои сады и на поля и снова взялись за лопаты.
Они нашли там несколько смятых пшеничных колосьев, обгоревший виноградный куст с уцелевшей гроздью. Надо было распрямить эти колосья, выпестовать лозу…
Но как раз в это время создавался государственный герб новой Армении, и они решили поднять эти колосья и лозу на герб, поместить их рядом с серпом и молотом. Трудно представить себе более высокий пьедестал для винограда, символизирующего наш народ.
Поднявшись на герб, он стал предметом попечения уже не только садоводов, а всего народа, приобрел государственное значение.
С этого дня не проходит года, чтобы в Армении не насаждались новые виноградники.
Упорна и вынослива лоза винограда, но любит она ласковую заботу, любит труд и отдает свою сладость приложившему труд человеку.
Недаром корни и ветви ее так похожи на огрубевшие, покрытые морщинами руки крестьянина.
Лоза винограда всегда как бы протягивает свою руку-ветвь и ищет поддержки, чтобы подняться. Глубоки ее корни, сама она скромна и распростерта по земле, но, если есть рядом какая-нибудь опора, может вскарабкаться по ней, подняться ввысь.
И она поднялась…
Поля и ущелья Араратской долины превратились в зеленые озера и реки виноградников.
Реки эти, все прибывая, вскоре добрались до предгорных районов, и ныне виноград «прописан» не только в Араратской долине, но и в Ноемберяне, Шамшадине, Талине, а холодостойкие сорта его уже укореняются даже в бассейне озера Севан и на Ленинаканском плато.
Мало-помалу виноград завоевал все более или менее плодородные земли Араратской долины, заполнил Егвард, все пустоши по бокам дороги Ереван — Аштарак и остановился, лишь упершись в мощенные камнем земли Талинского и Аштаракского районов.
Остановился и долго еще топтался бы на месте, не доберись туда воды Арзни-Шамирамского канала.
…«Вначале сотворил бог небо и землю, земля же была безвидна и пуста». Эти слова Библии сказаны будто о каменных зарослях Аштарака и Талина, и целых шесть тысяч лет никто не пытался приложить руку к этому созданному вчерне, незавершенному миру…
И лишь в последнее время опаленные солнцем садоводы Аштаракского и Талинского районов, вооруженные тракторами и другими машинами, сделали то, чего не сумел сотворить создатель — хотя и он, подобно руководителям иных районов, приукрасив содеянное, в своем опубликованном в Библии отчете писал, что земля повсюду покрылась зеленой травой и плодоносными деревьями…
Я, с первого дня бывший свидетелем исторического и «богоугодного» дела исправления божьей ошибки, должен сказать, что это было удивительное, трудное, настоящее мужское дело, об этом стоило бы знать тем, кто не ведает, каким горьким трудом добывается урожай сладкого армянского винограда…
Представьте себе пустыню, выложенную огромными плоскими каменными плитами, где растет лишь полынь в земле, нанесенной ветром в щели между камнями.
Жара такая, что воздух, подобно прозрачному занавесу, колышется перед взором и то ли мошка вьется, то ли черные точки мелькают в воспаленных от зноя глазах…
Вернее всего — именно черные точки, ведь жара такая, что ни одно живое существо не шевелится, не рискуют выползать из-под камней даже прокопченные, почерневшие от солнца змеи и снующие повсюду ядовитые фаланги.
Кажется, будто бог действительно только что создал сей дикий хаос и, не доведя дело до конца, отошел по какой-то более важной надобности…
Однако, откуда ни возьмись, вдруг слышится неожиданный в этих пустынных местах и покуда неведомый им рокот мотора.
Машина, выкорчевывающая камни, волоча за собой огромный стальной крюк, вдруг находит в камнях расщелину, крюк вонзается в нее, и машина, рыча, выволакивает и опрокидывает огромную скалистую глыбу, за ней — другую, третью…
Иногда машина, несмотря на огромные усилия, лишь процарапает метров тридцать — сорок грунта, и все… Это значит, что каменный пласт здесь слишком велик и помочь тут может лишь динамит…
Но взрывы и выворачивание каменных глыб, хаотические клубки выползающих из-под них змей — лишь начало дела…
После этого надо тягачами оттащить большие глыбы, потом удалить менее крупные, этак с мельничный жернов, камни, потом вручную подобрать оставшуюся «мелочь», затем взрыхлить созданную камнедробильными машинами землю, разровнять ее, и лишь после этого настанет черед орошения, а потом и насаждения садов.
А пока что — солнце, зной, шум, грохот машин и пыль, ставшая добычей разъяренного ветра, — она так густа, что толстым слоем, кажется, оседает даже на произнесенных вслух словах.
Эта каменная целина так неприступна, что для ее освоения создана специальная машинная станция. Однако, несмотря на обилие механизмов, труд этот так тяжел, что освоение каждого гектара обходится в 750 рублей.
Чтобы представить размах этих работ, достаточно сказать, что издавна славящийся садами Аштарак со времени сооружения канала Аканатес вплоть до 1960 года имел всего 1300 гектаров садов, а при полном освоении целины их будет 16 тысяч гектаров.
Утешением при мысли об этом тяжком и дорогостоящем труде служит лишь то, что эта веками копившая силу земля и это жгучее солнце очень уж хороши для тех сортов винограда, из которых делают переливающийся солнечным блеском коньяк… Если бы господу богу довелось попробовать его, вряд ли он оставил бы пустынными эти земли…
Говорят, в былые времена здесь располагалось стрельбище. А, собственно, есть ли в Армении хоть пядь земли, которая не была стрельбищем, не видела огня — начиная от истоков нашей истории вплоть до вчерашнего дня…
И весьма глубокий смысл таится в том, что именно на месте стрельбища взойдут сады, — на опаленной огнем войны земле будет расстелена зеленая скатерть мира.
Однако на целине взрастают не только сады. На уже освоенных пустошах Аштаракского района основаны и строятся семь новых поселков (при каждом из них — тысяча или полторы тысячи гектаров садов). А это означает сотни новых семейных очагов, свадеб, рождений, новых колыбелей.