Свою неповторимую биографию имеет каждая рукопись в этом зале. Роднит, связывает их неразрывными нитями лишь одно: каждая хранит в себе частицу истории создавшего ее народа. На каждой рукописи — видимые или невидимые следы той крови, которую проливали армяне в борьбе за свободу, сопротивляясь порабощению, гнету, уничтожению.
Здесь можно найти все, начиная от фрагментов языческих легенд до памятных записей очевидцев трагедии 1915–1920 годов.
Самые разнообразные рукописи хранятся здесь — от книг философов и историков V века до переводов научных трактатов Аристотеля, Платона, Зенона, от астрономических и математических книг Анании Ширакацидо «Утешения в лихорадке» врача Мхитара Гераци, от «Книги скорбных песнопений» поэта Григора Нарекаци (X век) до рукописной книги гусана Саят-Нова.
Разнообразны они по виду и размеру: вот Евангелие в переплете слоновой кости (работа V века), вот многопудовые «Избранные речи» из города Муш, вот и размером со спичечный коробок, весящий всего девятнадцать граммов календарь, который можно прочесть только через лупу.
Есть здесь роскошные, но не представляющие для науки особого интереса церковные канонические книги и есть невзрачные с виду, но воистину бесценные сборники песен и философских трудов.
Пожалуй, нет такой отрасли знания, которая не была бы отражена в рукописях Матенадарана.
Здесь представлены все верования и ереси, философия, математика, история, медицина, поэзия и проза, ботаника, зоология, петрография, анатомия, астрономия, химия и алхимия, геология и музыка, живопись и воздухоплавание. Здесь есть словари и хроники, географические карты и пособия по изготовлению пергамента, красок и чернил…
Рядом с книгами армянских врачей здесь есть переводы трудов Галена, Немессия, Нюсского, Авиценны; наряду с книгами армянских писателей — старинные переводы Гомера и Катона, Овидия и Эзопа, Менандра и Олимпиана, переложение или пересказ на армянском (с прекрасными стихотворными кафами Хачатура Кечареци) «Истории Александра» Псевдо-Калисфена, представляющий интерес в мировом масштабе.
Есть тут книга стихов Навои, переписанная еще при жизни поэта, в 1494 году; произведения Низами, Фирдоуси, Руставели, Физули, средневековые итальянские притчи, «Песнь о Роланде» и многое другое.
Все это великое многообразие нелегко даже распределить по разделам…
Чтобы не нарушать лишний раз таинственную тишину залов хранилища, полистаем лишь те из манускриптов, над которыми сегодня трудятся ученые в Матенадаране.
Что же могут сказать человеку XX века, познавшему все и вся, знакомому с Эйнштейном и квантовой теорией, достигшему Луны, производящему пересадку сердца, усвоившему учения Гегеля и Маркса, — что могут сказать такому человеку безвестные книжки из какого-нибудь древнего монастыря, затерявшегося в глухом уголке постоянно подвергавшейся набегам и разрушению Армении?
Известно, что вопросом вопросов, стержнем и сутью философии и науки вообще является вопрос об отношении сознания к материи, и в зависимости от ответа на него определяется место ученого в историческом прогрессе.
Итак, прислушаемся с благоговейным удивлением к тому, что говорит армянский философ XIV века Григор Татеваци о познании и отражении мира, об отношении сознания к материи: «Мы познаем (мир) часть за частью, с большей или меньшей степенью знания, и к тому же согласно изменению вещи. Наше познание следует за сущностью вещи, потому что прежде существует вещь и лишь потом — наше познание».
Или: «Если бы то, что вы говорите, было правильно, то не мысль следовала бы за вещами, а вещь следовала бы за мыслью, что заведомо ложно, ибо постоянное не следует за непостоянным, а только в нем отражается. Ведь следы идут за ногами, а не ноги за следами, тень следует за телом, а не тело за тенью. Отсюда ясно, что не мысль удостоверяет истинность вещи, а вещь определяет истинность мысли». Мир познаваем, пишет Татеваци, потому что «мудрой мыслью мы проникаем во все сферы мира, и ничто не может укрыться от света мудрости»…
Бесстрашным и дерзновенным надо было быть, чтобы так думать и писать в средние века!
«Мысль — судья бесстрашный и беззастенчивый; она не боится бога, ибо свободна; не стыдится людей, ибо скрыта; не принимает подкупа, ибо не нуждается в этом; не невежественна, ибо постоянно наблюдает. По этой причине судит она точно и истинно»…
Григору Татеваци повезло, что армянской церкви не были свойственны дикие судилища и инквизиция католицизма, у нас не были в ходу санбенито и аутодафе, иначе он неизбежно взошел бы на костер за свои «дерзкие и нечестивые» идеи…
А вот что писали армянские философы и ученые о земном шаре и солнце, о солнечном затмении и луне еще в V–VII веках (за такие мысли еретиков сжигали и десятью веками позднее, в XV–XVI веках)…
В рукописи армянского ученого V века Егише «Толкование Книги Бытия» читаем: «Когда луна находится в верхнем полушарии, а солнце в нижнем, то есть они находятся на одной оси, то солнце не может одновременно бросать свет и на луну, и происходит затмение луны».
Вот крупный философ, астроном и математик VII века Анания Ширакаци: «Земля и ее окружение напоминают мне яйцо. Как круглый желток яйца находится в сердцевине, окруженный белком, а скорлупа покрывает все, так и круглая земля находится в середине, окруженная воздухом, а небо обволакивает их». В другом месте он пишет, что все сущее предполагает распад, а из распада зарождаются семена сущего, и мир продолжает существовать благодаря этому противоречию.
Вот «Судебник» ученого и баснописца XII века Мхитара Гоша: «Человеческая природа создана богом свободной, но принуждена была служить господам из-за потребности в земле и воде. И это я считаю достаточным для того, чтобы, оставив господ своих, человек жил там, где пожелает».
Мысль эту подтверждает и углубляет Григор Татеваци: «Простые люди достойны прощения и милосердия, ибо совершают преступление не по своей воле, а по принуждению нищеты. Как говорится в притче, крадет, чтобы насытить свою голодную утробу. Тогда как князь совершает преступление по своей воле, ибо ни в чем не нуждается, поэтому он должен быть наказан вдвойне…»
Татеваци вообще свойственна необычайная глубина мысли и разнообразие интересов. Во многих философских проблемах он предварил взгляды крупнейших мыслителей будущего. Вот что говорит он об особенностях строения человека, о роли труда в процессе его становления: «Голова человека поднята кверху, чтобы язык и руки служили мысли и труду. Ибо если бы голова человека была опущена книзу, а руки прижаты к земле, он не мог бы работать, и ему понадобились бы длинный язык и толстые губы, чтобы подбирать пищу. В таком случае язык не мог бы служить мысли, как ныне».
Буквально с полуслова ту же мысль продолжает в XV веке философ и ученый Матевос Джугаеци: «Поскольку животные лишены разума, чтобы творить, им руки не нужны, Человек же — обладатель разума и мудрости, которая нуждается в руках. Поэтому он встал на задние ноги, а передние поднял и превратил в орудие действия…»
В эпоху средневековья, когда человек почитался «порождением греха» и «вместилищем скверны», подлинным гимном Человеку звучит рассуждение Татеваци о его совершенстве. Говоря о наличии трех стадий развития души — растительной, чувствующей и разумной — и о переходе от несовершенных стадий к совершенной, разумной, Татеваци утверждает, что она может быть присуща лишь такому совершенному созданию, как человек…
Можно было бы без конца цитировать из трудов других историков и философов — начиная от Давида Анахта (Непобедимого) до Езника Кохбаци и Григора Магистроса.
Однако и приведенного достаточно для того, чтобы показать, что и безвестные и известные тогдашнему миру ученые из глухих уголков Армении, именовавшие себя «недостойными» и «последними», находились на самом высоком уровне современной им науки и философии и выражали мысли, которые почитались «дерзкими откровениями» спустя много веков даже в самых цивилизованных странах.
Да, многих из них могли бы сжечь на костре — хоть они и вынуждены были скрывать обретенную истину за густым слоем молитв и восхвалений всевышнему, хоть и делали порой сколь искренние, столь и тщетные попытки своими по существу богоборческими идеями доказать существование бога…