Коварным прихлебателям двора вскоре удалось раскрыть тайну высокой и несчастной любви поэта, и Саят-Нова, этого пылкого, жизнерадостного поэта, обрядили в черную рясу и сослали в Ахпатский монастырь.
с болью бросил Саят-Нова в лицо своему веку, оставшись, однако, великодушным и незлобивым:
«Слуга народа», как он сам назвал себя в одной из песен, Саят-Нова в этих строках выражает главное свойство армянского народа, который от бесчисленных бедствий не озлобился, не очерствел, остался добрым и отзывчивым, готовым жертвовать собой ради других.
Он остался верен идущей из веков молитве армянских матерей, впоследствии переложенной на стихи Аветиком Исаакяном:
У всех народов есть множество пословиц, выражающих гостеприимство и радушие, однако армянская пословица «дом мой принадлежит не мне, а тому, кто откроет его дверь», приобретает особый смысл и значение, если вспомнить, что произносит ее армянин, чей дом несчетное число раз был ограблен, разрушен, сожжен незваными гостями, открывшими его дверь…
Саят-Нова обратился к миру с знаменитой песнью-посланием, в которой прозвучал главный девиз нашего многострадального народа: «Возлюби письмена, перо возлюби, книгу возлюби».
И по сей день слова эти золотыми буквами сияют на стенах наших школ, библиотек, книжных магазинов. Они — будто прямое продолжение фразы, впервые написанной буквами армянского алфавита: «Познать мудрость и наставление, постичь изречения разума».
Не этим ли вошедшим в плоть и кровь стремлением объясняется необычайно высокий образовательный ценз в Армении, обилие с древнейших времен школ, библиотек, университетов, академий, богатство дошедших до нас древних рукописей и старопечатных книг…
Родоначальником новой армянской литературы, создателем нового, понятного простому народу литературного языка «ашхарабар» является великий поэт, прозаик и педагог начала XIX века Хачатур Абовян.
Сын крестьянина из села Канакер близ Еревана, Абовян с детства видел произвол персидских ханов и фарашей, их грабежи, набеги, похищения женщин, избиения.
Впоследствии Абовян со страстной силой отразил все это в романе «Раны Армении», где он связывает надежды на освобождение нашей страны с Россией.
В армянских рукописях впервые упоминается о России в «Истории» Мовсеса Каганкатваци (IX век). Он пишет: «В это же время с северной стороны появилась незнакомая нация, которую называют рузиками. Более трех раз они, подобно буре, дошли до берегов Каспия, до столицы албанцев Партава».
Далее, не считая множества хроник, о России и русском народе пишут историки Асохик, Орбелян, Киракос Гандзакеци и другие.
С самого возникновения России, русского государства армяне с оружием в руках помогали ему в борьбе против врагов (особенно во времена Киевской Руси), обращаясь в свою очередь к его помощи. Еще в XII веке настоятель Санаинского монастыря Григор Тутеворди, описывая бедственное положение Армении, советует: «Обратитесь с протестом к кесарю, сообщите всей нации франков, ассирийцам и чтимой христианством прославленной русской церкви, просите у них должной помощи».
В это же время, в XII–XIII веках, было переведено на армянский язык одно из лучших произведений средневековой русской литературы — «Сказание о Борисе и Глебе».
Рукописи более поздних времен полны многочисленных упоминаний о России и переводов русских книг. Особенно много становится их в XVII–XIX веках, когда армянский народ именно в России увидел надежду на освобождение от иноземного ига.
Среди переводной литературы этих лет — книги «Начало государства Российского», «О роде Рюриковичей», «Путешествие в Польшу», «Регламент Петра I», «Война 1807 года между Несвидаевым и Махмуд-Пашой», «Наиважнейшие указы русских царей (1795–1825 гг.)» и др.
Кстати об указах.
Великий Петр, преобразуя Россию, притягивал к себе прогрессивные, талантливые, созидающие силы. Преследуемый персами и турками, трудолюбивый народ не мог не привлечь его внимания, и он сделал все, чтобы как можно больше армян — строителей, ремесленников, грамотеев и умельцев переселилось в Россию. «Армян как возможно приласкать и облегчить в чем пристойно, дабы тем подать охоту для большего их приезда», — писал он в указе от 2 марта 1711 года.
В другом указе, обращаясь к генералу Кропотову, Петр Великий пишет: «Учини им редкое вспоможение… понеже мы оный армянский народ в особливу нашу императорскую милость и протекцию приняли…»
Он дал армянам всяческие льготы, и не случайно при нем и после него в Россию переселилось свыше полумиллиона армян, осевших сначала в Астрахани, Петербурге, Москве, а потом и в основанных в России армянских городах Новой Нахичевани, Григориуполисе, Армавире и Других.
Тяга преследуемых магометанскими государствами армян к христианской России и вера в нее проходят через всю историю нашего народа от XII века до наших дней. Выразительную картину этой приверженности и веры, которые не были поколеблены даже в самые трагические моменты нашей истории, вопреки тяжелым разочарованиям, дал один из претерпевших ужасы 1915 года армянский писатель Ваге Айк в своем рассказе «Родственник должен приехать».
Сейчас-то уж всем известно, что родственники бывают разные, и рядом с декабристом, освобождавшим Армению, был и Паскевич, рядом с другом Налбандяна Чернышевским — тот, кто судил их обоих… Ведь еще вчера, в годы первой мировой войны, в трагические для армян дни, когда наиболее светлые умы России от Ленина и Кирова до Горького и Брюсова протягивали нам руку помощи, реакционный царский генерал, впоследствии враг революции Юденич втайне вынашивал план создания на исконных землях гибнущих армян «Евфратского казачества».
Бескорыстные, идущие из глубины веков симпатии к русским порой воплощались в военном или государственном договоре о союзе и помощи, как это было, например, при Давид-Беке и как бывало в дальнейшем, вплоть до освобождения Восточной Армении от персидского ига.
Хачатур Абовян был одним из первых, придавших вековой тяге армянского народа к России форму сознательной политической ориентации, которой с тех пор неизменно придерживался наш народ. Вскоре после освобождения Еревана от персидского ига, свидетелем и участником которого был Абовян, он впервые услышал от ссыльных офицеров-декабристов стихи Пушкина, а в древней ереванской крепости увидел первую постановку грибоедовского «Горе от ума». Затем он уехал в Эчмиадзин, в резиденцию католикоса, в качестве секретаря-писаря. Там, в монастыре, он познакомился с профессором Дерптского университета Фридрихом Парротом, с которым вскоре совершил восхождение на вершину Арарата.