Он пока не видит моих, но я вижу его. Мои пальцы обводят их контур, я прижимаюсь губами к следам, которые оставила на нем война, и наступает его очередь мурлыкать, но звук углубляется в рычащий, хищный рокот в его груди от моих исследований.
Этот звук делает меня смелой, дерзкой; больше, чем я думала. Я тянусь к твердости, пульсирующей у моего бедра. Изящно касаюсь рукой стали, покрытой бархатом, и Шон шипит.
— Я сделала тебе больно? — спрашиваю я.
Шон хихикает и шепчет:
— Это самая сладкая пытка.
— Тебе придется показать мне... — Не могу закончить предложение. Как я могу спросить? Эти слова не сорвутся с моих губ. Может ли женщина сказать мужчине, что хочет научиться доставлять ему удовольствие? Я так долго была заперта в своем искривленном мире, ходила по яичной скорлупе, что изо всех сил стараюсь возродить свою спонтанность. Из меня ее систематически выбивали. — Я никогда... Имею в виду, я не знаю, что делать.
— Тише, Кортни, — успокаивает Шон, перебивая меня. — Мы с этим разберемся.
Шон, пальцем придерживая мой подбородок, приподнимает мое лицо, и мы снова целуемся. Он покусывает мои губы. Мы переворачиваемся, пока не падаем с надувной кровати, вызывая в моей памяти давние счастливые времена, когда боролись за пульт дистанционного управления на диване его родителей. Мы были тогда так молоды, так невинны. Целая жизнь впереди.
Мы выпутываемся из спальных мешков и забираемся обратно на матрас. Каким-то образом я оказываюсь на спине, а Шон стоит на коленях между моих ног и смотрит на меня прищуренными глазами.
— Ты мне доверяешь?
— Своей жизнью. — Мой ответ непреклонен.
— Тогда закрой глаза и позволь мне позаботиться о тебе.
Я моргаю несколько раз и повинуюсь, дрожа от предвкушения. Секунды тикают, и единственный звук в комнате, — наше затрудненное дыхание. Я чувствую, как Шон смещается в сторону. У меня на руках мурашки по коже, все мои чувства обретают новую чувствительность, отчаянно нуждаясь в информации, отрицаемой моими закрытыми глазами.
Шон влажными губами прикасается к моему соску. О боже мой. Это слишком сильное ощущение! Я не могу дышать. Все мое тело напрягается, когда Шон перемещается от одной груди к другой, а затем медленно целует мой живот.
Шон раздвигает мои ноги и ахает при виде моего бедра, шрама от протектора, оспины, полученные от гравия. Искривленное место, где кости были сломаны и никогда должным образом не заживали.
Что ж, теперь он увидел мои шрамы.
— Ничего, — вру я, приподнимаясь на локтях, чтобы посмотреть на него.
Шон нежно прижимается губами к отметинам моего давнего урока, а затем смотрит на меня.
— Я не говорил тебе открывать глаза, — ругает он, и от его рычания меня охватывает дрожь, а жар и предвкушение в его глазах вызывают бурю трепета внизу живота.
Я легла на спину и послушно закрыла глаза. Я вознаграждена самым необычным покалыванием от губ и языка Шона, касающегося меня. Покалывание усиливается, когда он пальцами исследуют части моего тела, к которым раньше прикасалась только я. Кусаю нижнюю губу и всхлипываю. Мой мир рушится. Шон заставляет его вращаться вокруг своей оси.
Вчера я была в аду; сегодня достигла врат самого рая.
Мои бедра начинают жить своей жизнью, приподнимаясь с кровати, когда интенсивность поцелуев и ласк Шона возрастает. Никогда не чувствовала ничего подобного. Несколько раз мне кажется, что я достигла пика, но нет, Шон поднимает меня еще выше с каждым прикосновением своих губ и языка.
Ощущения все такие новые, такие сильные. С закрытыми глазами мой мир — это просто клубящаяся масса цветов и ощущений, и... о Боже... это невероятно. Шон языком жестко скользит по мне, и каждый мускул в моем животе сжимается каждый раз, когда он касается моего клитора. Теперь во мне что-то есть! Палец?
Я плыву в ужасе на огромной волне. Хочу, чтобы это длилась вечно, скорее закончилось, иначе разобьюсь на тысячи кусочков. Я хочу позвать на помощь, но не могу подобрать слов, вновь и вновь повторяя имя Шона, как мантру, пока не замолкаю. В глазах вспыхивает яркая гамма цветов, и я плачу от радости.
Шон взбирается на кровать и ложится на бок рядом со мной. Я прижимаюсь к нему, и он натягивает на нас спальные мешки.
— Это было... — шепчу я ему в грудь, задыхаясь. — Ух ты. Просто, вау.
Шон усмехается, и я слышу гордость в его голосе, когда он говорит:
— Ты еще ничего не видела.
Поскольку он никогда не хвастался, я сопротивляюсь желанию подразнить его. Если это ничего не значило, я наверняка умру от усталости и блаженства еще до конца дня. Но что это за путь!
— Ты же велел мне держать глаза закрытыми, — отвечаю я.
Рука Шона на моей спине стала беспокойной: очевидно, он думает, что у меня было достаточно времени, чтобы перевести дыхание. Он медленно ласкает изгиб над попкой, и я прижимаюсь к нему, радостно вздыхая от прикосновения.
Шон рукой мягко скользит по моему бедру, вдоль мягкого изгиба талии, прежде чем слегка проводит ногтями по моему боку. Я вздрагиваю, когда он ногтями задевают нижнюю часть моей груди, и задыхаюсь, когда щиплет затвердевший сосок. Головой упираюсь в его широкую грудь, и мне не так уж трудно быстро прикусить один из его в ответ.
— Ах! Чувствуешь себя резвой? — Шон смеется, и внезапно я оказываюсь на спине, а он на мне. Его движения были такими быстрыми и плавными, что я не понимала, что происходит, пока все не закончилось. Он вытягивает мои руки над головой, скрещивает и прижимает сильными руками. Одна его ступня находится между моими лодыжками, но он оставил мои ноги вместе. — Значит, с тебя хватит передышки?
Шон полностью контролирует меня. Мои руки скованы, и он может заставить мои ноги раскрыться в мгновение ока. Я ни за что не смогу вырваться на свободу без его разрешения, без его выбора. В любой другой ситуации, с любым другим мужчиной, это было бы кошмаром.
Здесь и сейчас? С Шоном? Это мечта, ставшая явью.
— Да, — подтверждаю я, расставляя ноги и отводя колени назад. Открываясь ему, ничего не скрывая. Делясь всем.
Все еще крепко удерживая мои запястья большой рукой, Шон тянется к аптечке, где я нашла энергетический батончик ранее, и вынимает пакетик из фольги. Он разрывает его зубами и раскатывает презерватив на своем члене.
Его... его член касается моего живота и бедер, когда Шон снова опускается на колени между моих ног, и я напрягаюсь, приподнимая бедра. Шон тихо смеется и отстраняется, поднимая мои руки выше и крепче, прижимая меня к матрасу рукой чуть выше моего холмика.
— Пожалуйста, Шон, — хнычу я. — Ты мне нужен.
— Я, э-э, купил их изначально для кое-чего другого, — с оттенком сухой иронии поясняет Шон, качая головой со смешком. — Они не смазаны. Я должен убедиться, что ты готова, — заканчивает он и рукой скользит по моим мягким завиткам. Я вновь выгибаю бедра, пытаясь установить правильный контакт, и стону, когда он средним пальцем быстро и жестко обводит клитор. Дрожь пробегает по всему телу от прикосновения, и прежде чем она утихает, его палец опускается ниже, осторожно углубляясь в меня.
— Я не... — вдох — думаю, что... — выдох — это будет проблемой.
— И все же, — отвечает Шон. — Лучше удостовериться. — Он снова ухмыляется, проводя вторым пальцем рядом с первым.
Чувствую себя такой наполненной, такой растянутой только от его пальцев, и сейчас я такая влажная, что он может медленно скользить ими в меня и из меня почти без усилий. Я знаю, что его член намного толще. Он собирается разорвать меня пополам, и, о Боже, я хочу, чтобы он это сделал!
— Шон, — стону я. — Пожалуйста... — Мой голос сдавлен до судорожного вздоха, голова кружится, и новый теплый поток разливается вокруг его пальцев, когда он сжимает их внутри меня.