— Этот парень был похитителем тел. Лукас? Он просто станет телом.
— Тебе на самом деле не нравится этот парень?
— Он мне понравится, как только он и его бейсбольная бита окажутся в земле, — отвечаю я, направляясь в ту сторону, где исчез Лукас. Там, где шаги Лукаса были шумными на каменистой тропинке, мои собственные шаги практически не слышны. Скрытность — это навык выживания, и я достаточно хорош в этом, чтобы выживать так долго. Мои ноги инстинктивно находят мягкие места, траву без сухих листьев или палок, которые могут сломаться, без гравия, который нужно растереть, и я с легкостью преодолеваю расстояние.
— Ах. Это многое объясняет, — с пониманием отзывается Энджи.
— Но все же не теряй голову. Будь начеку.
Моя цель, несомненно, направляется к ящику для покаяния. Даже с учетом того, что Лукас совершенно не подозревает обо мне, будет непросто приблизиться к единственной ярко освещенной части комплекса незамеченным, особенно если там двое мужчин.
Терпение. Лукас сказал, что собирается сменить этого парня Джонатана на вахте. А это значит, что через минуту там будет один парень, и он не сможет наблюдать за другой стороной ящика, даже если настороже и ожидает опасность.
Лукас некоторое время болтает с Джонатаном, смеясь над ним, когда он широко зевает, прикрывая рот предплечьем. Что, черт возьми, я должен делать с Джонатаном? Не хочу, чтобы даже слегка проснувшаяся угроза стояла у меня за спиной. Он подходит под правила применения оружия? Мои личные правила ведения боя в этой миссии являются гибкими, и я не теряю ни секунды ожидания из-за праведного убийства, но убийство не всегда лучший вариант.
Ответ на вопрос дается мгновением позже, когда Джонатан отдаляется от ящика и подходит достаточно близко, чтобы разглядеть его черты в зеленом свете видеорегистраторов. Это тот ублюдок, который схватил Андреа за косу и держал ее неподвижно, для исправления ее Лукасом. Да, ты встретился с правилами, придурок. Убийство не всегда лучший вариант, но иногда это правильно.
Джонатан проходит мимо меня, не замечая, что я спрятался в тени за баллоном с пропаном.
— Брат Джонатан! — зову я театральным шепотом, настойчиво. — Брат Джонатан!
Он резко останавливается, в замешательстве оглядываясь по сторонам.
— Кто там? Где ты? — он тоже шепчет.
Я почти смеюсь. Отвечать на шёпот шепотом — это сильный инстинкт выживания у людей, но в этот раз это не так. Если бы он говорил достаточно громко, чтобы Лукас мог услышать, исход мог бы измениться, но Джонатану не повезло. Он почти молча умирает, с моим стилетом в шее, и я опускаю тело за баллон. Это грязный, кровавый способ убийства, но он тихий, и если ты хорош, ты можешь оставаться чистым во время этого. А я очень хорош.
Теперь твоя очередь, Лукас.
Здоровяк прислонился к двери ящика спиной, и я слышу глухой звук, когда он стучит бейсбольной битой по двери. Бедная Кортни. Там, должно быть, как внутри барабана. Он делает это нарочно, чтобы она вымоталась и не спала?
Глупый вопрос. Конечно, так оно и есть.
Стоя посреди прожекторов, Лукас не может разглядеть вокруг него что-либо за пределами круга освещения, и я начинаю терять терпение. Несколько осторожных мгновений почти бесшумного бега, и я оказываюсь на противоположной от него стороне ящика.
Оставайся глупым, ублюдок. Оставайся глупым.
За первым поворотом я прижимаюсь спиной к стене.
Очки адаптировались к доступному освещению, и мир виден в цвете, а не в оттенках зеленого. Они пригодны для использования при любом освещении, и я могу оставить их опущенными, но поднимаю их вверх от своего лица.
Я хочу, чтобы ты увидел меня, Лукас. Хочу, чтобы ты знал в конце.
В одно мгновение я оказываюсь за последним поворотом, и длинное лезвие по самую рукоять вонзается сбоку в шею Лукаса, и вот тогда все идет к чертям. Мне приятно видеть узнавание в его глазах, в то время как свет в них начинает меркнуть, но он сильнее , чем я ожидал. Его жизнь стремительно уходит, но у него все еще хватает сил, чтобы попытаться закричать, размахивая руками.
Пронзительный визг агонии и тревоги легко заглушить. Быстрый поворот и рывок, и звук сменяется дребезжащим бульканьем, когда лезвие разрезает хрящи и плоть, вскрывая ему остаток пути. Но я был бы счастлив позволить ему кричать часами, если бы это предотвратило тот громкий звук, который этот мудак издал, когда умирал. Лукас полумертвыми руками потянулся к дробовику, прислоненному к стене здания. Он не мог хорошо прицелиться и выстрелить в меня, но когда умер, сделал кое-что еще хуже. Он опрокинул его, и древнее оружие выстрелило из обоих стволов, когда с грохотом упало на землю.
Я не хотел, чтобы у меня за спиной был полусонный враг, но теперь у меня за спиной будут все враги, и все они проснутся.
— Думаешь, ты применил там достаточно динамита, мужик? — Голос Энджи звучит где-то между весельем и гневом.
— Это не входило в план, — резко возражаю я.
— Неверно рассчитал. Шевелись. Нам нужно свалить к чертям отсюда, дружище, сверкая пятками.
Комплекс вокруг меня быстро оживает. Я достаю мобильный телефон из кармана на груди, готовый отправить текстовое сообщение, которое активирует мои отвлекающие штучки.
Время уходит. Я чувствую зуд от наблюдающих за собой глаз, когда тянусь к защелке двери.
Глава 21
Кортни
Вечер пятницы, 19 Августа 2016 года.
Тук. Тук. Тук.
Сейчас там Лукас. Это должен быть он.
Тук. Тук. Тук.
Брат Джонатан не настолько жесток. Он позволил бы мне поспать.
Тук. Тук. Тук.
Это сводит меня с ума.
Тук. Тук. Тук.
Для чего мне отдыхать? Сегодня был мой последний шанс. Все, что я делаю, — это убеждаюсь, что буду здорова и готова к завтрашнему дню. На мою свадьбу. Для монстра.
Тук. Тук. Тук.
Я поклялась Иеремии, что умру, прежде чем позволю ему прикоснуться ко мне, и у меня быстро заканчивается время, чтобы выполнить свою клятву. Как только завтра взойдет солнце, женщины начнут готовить меня к тому, чтобы доставить к ожидающему демону, и у меня не будет ни минуты наедине с собой. Даже если бы я на мгновение осталась одна, нет таких глупцов, чтобы оставить острый предмет в пределах моей досягаемости, и у меня не будет времени ни на что более медленное, чем вскрытие вены.
Тук. Тук. Тук.
Хватит ли у меня смелости сделать это?
Могу ли я покончить с собой?
Я знаю, чего хочет Иеремия, что он планирует со мной сделать. На самом деле быстрая смерть сейчас лучше, чем очень короткая жизнь в пытках от рук этого садиста? Лучше, чем умереть при родах до тридцати лет, крича последние мгновения своей жизни, когда я даю этим извращенным, злобным засранцам еще одно поколение «пророков»?
Тук. Тук. Тук.
Если я сделаю это, что тогда? Ад — это настоящее место? Когда я была маленькой девочкой, священники всегда говорили, что самоубийство — это смертный грех и что ты попадешь прямо в ад. Бог, которого я знала, был добрым и любящим. Милосердным. Конечно, он меня простит. Конечно, он поймет. Не так ли?
Тук. Тук. Тук.
Деревянные стены ящика для покаяния гладкие, без зазубрин или неровных краев, которые я могла бы использовать. Здесь нет света, нет электричества, которое могло бы остановить мое сердце.
Тук. Тук. Тук.
Вот оно! Крюк на низкой крыше. Он предназначен для подвешивания лампы, но на него можно повесить еще что-нибудь. Ему нужно удержать меня всего несколько минут. Это долго не продлится, да? Я не хочу, чтобы было больно.
Тук. Тук. Тук.
Тряпки, которые оставила мне Хизер, недостаточно длинные, чтобы сделать веревку, но длинная юбка моего платья обеспечит дополнительную ткань. Разорванные на полоски и скрученные вместе, их должно хватить. Если Лукас даже услышит, как рву одежду, ему все равно, а я уже много лет заплетаю себе волосы, так что пройдет быстро.