Вскоре свет погасили, и Матушка вошла к нам пожелать спокойной ночи. У кровати Миры она остановилась — девочка схватила ее за руку и не отпускала. Такое у нас случается часто, особенно с малышками: схватят Матушку за руку и не отпускают, а она гладит их по головке и рассказывает сказки, пока не уснут. Ребята детсадовского возраста часто вздрагивают во сне. Кто знает, что им снится, но зовут они вслух Матушку. И она бежит то к одному, то к другому… Когда спит эта женщина — непонятно. А потом снова целый день на ногах…
Минут через десять все засопели. Эта генеральная репетиция вымотала всех. Ганев заглянул к нам в комнату, но, увидев Матушку, вышел и больше не появлялся. Его командирский голос доносился уже из других комнат. Потом послышалось, как он погнался за кем-то во дворе, но, видно, не поймал, потому что не было слышно ни оплеух, ни криков. Ребята после случая со Шкембо и Трынди стали такими хитрыми. Ганев еще только замахнется, а они уже кричат что есть силы, что он убивает их. И Ганев — трус ведь — тут же отпускает их, но грозится, что в следующий раз будет драть как сидорову козу. Да, он такой. Однажды залепил мне здоровенную оплеуху (я спрятался, чтобы не заниматься физрой), так потом у меня два часа в ушах звенело…
Все спали. Не спали только я и Мира. Она держала руку Матушки в своих ладошках, и я представил себе, как она таращит глаза в потолок. Таких огромных глаз, как у Миры, нет ни у кого. Это какие-то невероятные глаза — их взгляд будто говорит о чем-то. Когда я вырасту, то обязательно поженюсь на Мире. Раньше, когда поменьше был, я говорил, что поженюсь на Матушке, а теперь знаю, что только на Мире. Я сказал ей об этом еще в первом классе, в прошлом году, а она и спрашивает: «А что такое пожениться?» Я ведь говорил, она мало читает, поэтому многого не понимает, а я, как друг, объясняю ей все. За год я столько ей всего порассказал, объяснил даже, как дети делаются. Да только она такая стеснительная. Если начнешь рассказывать что-нибудь такое — обычно все это я узнаю от Шкембо и Трынди, — она кричит: «Довольно! Довольно!» — и одной рукой закрывает мой рот, а второй свой. Зачем свой закрывает, спроси ее! Мира добрая, но глуповата, девочка ведь. Но я все равно люблю ее и никому не разрешу жениться на ней. Пусть только кто-нибудь попробует: будет иметь дело со мной, с Жорой и Матушкой. А вместе мы — сила.
— Мира, почему не спишь, детка? — слышу в темноте голос Матушки. — Завтра не встанешь.
Мира ответила не сразу. Я посмотрел на ее кровать и увидел, что она приподнялась на подушке, прижалась к Матушке и зашептала: «Матушка». «Да, детка», — ответила та. «Матушка, — заплакала Мира, вот плакса. — Матушка… я не хочу… другую маму». — «Какую другую маму?» — «Ту, про которую сказал Ачи. Она, наверное, плохая, если оставила меня…»
Ачи — сокращенное мое имя, от «Ангел». Я уже говорил, что по имени меня здесь называют только Мира и Гергана Африка.
— Это глупости, — прошептала Матушка. — Никакой другой мамы нет. Ваши мамы умерли, когда вы родились. Поэтому и не взяли вас. А были они очень добрыми, я знаю.
— Откуда?
— Знаю… — произнесла Матушка и запнулась, надо же было придумать что-то. Помолчав, она добавила: — Доктор рассказывал мне.
— Значит, они правда родили… И ты с ними…
— Хм, хм…
— А как тогда?
— Но ты же сама говоришь, что не хочешь другой мамы, кроме меня?
— Не хочу, — прошептала Мира и опустилась на подушку, по-прежнему не выпуская руку Матушки из своих ручонок. — Побудь со мной…
— Я здесь, детка, здесь, — зашептала Матушка каким-то особенным голосом. — Спи, закрой глазоньки.
Но Мира еще долго плакала, и Матушка уже не говорила ей ничего, молчала. Такое с Мирой случается часто.
И вот, наплакавшись, она затихла. Матушка укрыла ее, затем стала проверять, укрыты ли остальные ребята. Когда подошла ко мне, я сделал вид, что сплю. Матушка тихонечко погладила меня по голове, тяжело вздохнула и вышла.
Я пытался заснуть, но не мог. Перед глазами проносились картины прочитанного: как тетя Елена попала в тот Дом, где они родили нас, как испугалась, увидев во дворе на дереве женщину, пытавшуюся покончить с собой. Как Матушка командовала ими, как познакомилась с моей мамой, как мама учила их польскому языку, как они ссорились все время с Матушкой и та сказала ей, что мама будет выть по ночам, как побитая собака… Зачем они ссорились, ведь они обе — добрые?.. Как потом они поехали в Софию, как Мирина мама страдала, потому что директор бросил ее. Затем, уже возвратившись в Сребырницу, они пошли в кино, и Жора родился прямо на улице… А больше всего мне понравилось, как они побили окна в селе. Так и надо этим сельским! А то, видишь ли, дразнить и оскорблять их будут! Нам тоже надо будет перебить стекла, чтобы сельские не дразнили нас подкидышами…