— Мама, а можно мне посмотреть картины профессора?
— Посмотри, а я пока уберу со стола.
— Если хочешь, пойдем со мной. Объяснишь мне, что к чему…
— Нет, нет! Это выше моих сил! — воскликнула она, и мне показалось, что мама почему-то злится на профессора. Наверное, ей надоели его картины, как мне надоела наша богадельня, и особенно разные фотографии с подписями, которые просто бесили меня, например: «Наше счастливое детство» — и прочее.
И вот я хожу по дому, а он такой, что прямо страшно! Квартира директора, Мириного отца, по сравнению с ним — тьфу. Я впервые в жизни видел, чтобы винтовая лестница располагалась прямо посреди комнаты… А какие ковры, а шкуры! Я такое только по телевизору видел и в кино. А разные висячие лампы, стеклянные столы и стулья; а какие камины в каждой комнате, а какие вещи!.. Кто знает, из каких стран понавез их профессор. А сколько книг и картин! Книги и картины, книги и картины… Как раз для меня занятие. Хватит читать до конца жизни!
Вот только картины противные, я сразу возненавидел их. Да это вовсе и не картины. Кругом одно и то же нарисовано: или вазы с цветами, или разные рыбы. Только рыбы, рыбы, рыбы… По одной, по две, по три и больше. То на подносе лежит целая связка, то на столе, то на камнях… Или рыбьи скелеты с головами. А на других картинах рыбьи головы с глазами как блюдца и огромными ртами. Бр-р, аж страх берет… Какой-то рыбий профессор, подумал я, и мне сразу стало стыдно за себя, ведь об отце так нехорошо думать. И вдруг я сообразил: конечно же, здесь остались только плохие картины, а хорошие раскупили! Как это я раньше не догадался! Действительно, кто станет покупать эти вазы и этих рыб! Да такое и я могу нарисовать. Вазы и всякие там горшки я рисую с закрытыми глазами: эллипс наверху, изогнутая линия внизу, соединяешь все это двумя прямыми, и горшок готов. Ваза — то же самое. Только обе линии должны быть не прямыми, а изогнутыми… Какой дурак станет покупать вазы с цветами, когда и сам может нарисовать их? Дай рыб тоже. Как посмотрю — не очень сложная работа. Хвосты, плавники, головы с большими глазами, открытый рот — и порядок!.. Я даже знаю, почему все они изображены с открытыми ртами. Художник вытаскивает рыбу из воды, она и раскрывает широко рот, чтобы дышать, в воде-то жабрами дышит. Единственная сложность — уметь быстро рисовать, пока рыба не сдохла… Вот пожалуйста, и тут свои тонкости. Да, рисование — дело нешуточное…
Потом мама позвала меня вниз, и мы стали смотреть какой-то детектив. Уже в середине картины я вычислил, кто убийца, и мама сказала, что, когда я вырасту, обязательно должен стать писателем и писать сценарии для детективов.
— Уверена, что у тебя лучше получится, чем это делают наши тупые киношники, — сказала мама.
Когда фильм закончился, мама постелила мне постель в маленькой комнате на втором этаже и села рядом. Мы долго говорили с ней обо всем на свете: обо мне, о ней, об отце, о нашем Доме, о тете Елене, о Мире и Жоре, о Гергане Африке. Мне было так хорошо, так хорошо… Я держал мамину руку в своих руках (как обычно делали это Мира и малышня в Доме — держали Матушкины руки в своих), и мне все время казалось, что это сон, я никак не мог поверить, что все происходит на самом деле…
Спать мама ушла вниз. Сказала, что будет охранять виллу, чтобы никто не влез и не украл бы чего. Оказывается, такое часто случается на виллах.
«А что тут красть? — хотел было спросить я ее. — Эти вазы и рыб, что ли? Да надо быть сумасшедшим, чтобы красть такое». Но промолчал. Вот книги действительно могут стащить. Или что-нибудь из мебели. Тут такая глухомань: подгоняй грузовик, нагружай, и никто ничего не заметит.
— Мама! — позвал я.
— Да! — сразу отозвалась она — наверное, еще не ложилась, свет был включен.
— Может, мне к тебе прийти спать? Если тебе страшно.
Мама поднялась ко мне. Снова села на кровать, погладила по голове и сказала:
— Почему же страшно, если я знаю, что в доме есть мужчина?
— Если кто-нибудь нападет на тебя, ты только позови… Я знаю, как расправляться с бандитами. Во-первых, если это один бандит, у него надо сначала выбить из рук оружие. Во-вторых, обезвредить его, лишить подвижности ударом каратэ, чтобы можно было связать. Рот можно заткнуть кляпом, а можно не затыкать; можешь даже провести предварительный допрос и к приезду милиции уже будешь знать, кто он такой и с какой целью забрался в дом… Да, забыл, перед допросом, когда уже отберешь оружие, выясняешь, нет ли у него соучастников, не окружили ли они дом снаружи. И, что бы он тебе ни сказал, обязательно проверяешь, потому что он может наврать…