Последний раз я виделся с Дмитрием Мамлеевым и Кларой Лучко на их даче, расположенной в нескольких километрах от станции Лобня. Собралось много «известинцев» с супругами. Дача огромная, двухэтажный деревянный дом, большой участок, заросший соснами. Клара была в спортивном костюме, развлекала женщин, как пионервожатая водила хоровод. Танцевали вокруг трех грядок, неокученных и некопанных. Я часто просматриваю кадры, снятые тогда уже другим любительски киноаппаратом – 8-миллиметровым. Купил его в Бейруте в 1962 году. Потом у меня появились более качественный японский «Канон» и настоящая видеокамера. Достопримечательности Лондона и других столиц я больше не снимаю, ибо их показывают постоянно по телевидению. Снимаю людей – семью, знакомых, друзей. Таков и короткий фильм на даче у Клары. Пусть потомки увидят ее такой, какой ее видел я, кинолюбитель. В конце книги «Я – счастливый человек» она с горечью сожалела о том, что произошло со страной.
«Конечно, – пишет Клара Лучко, – жизнь в России трудная, унизительная, нервная. Я не могу смотреть без слез телесюжеты о беспризорниках, о нищете и обездоленности людей. Мне до боли обидно, что Страну унизили и разграбили, великую и мощную Державу. Я, преданная профессии, не могу не печалиться о том, что произошло в отечественном кино. Я знаю молодых талантливых актеров и режиссеров. Их много – настоящих талантов. Они отмечены престижными премиями, осыпаны наградами международных фестивалей. Но иные из них признаются, что завидуют нам, актерам старшего поколения, которые работали в годы, когда появление хорошего фильма было общенародным праздником, а киногерои становились предметом обожания и примером поведения для миллионов».
Алексей Аджубей
Астрономы утверждают, что откалывающиеся от комет метеориты не достигают Земли, сгорая в плотных слоях атмосферы. Пусть так! Но я знаю на Введенском («Немецком») кладбище в Москве место, где на голой земле лежит огромный необтесанный камень, похожий на метеорит. Лишь с лица он отшлифован под скромную надпись: «Аджубей Алексей Иванович. Год рождения – год кончины». Возле камня нет обычных кладбищенских убранств: ограды, венков, цветов, травки. Видимо, так распорядились близкие Аджубея. И поэтому, когда я подхожу с цветами к камню-надгробию, не решаюсь возложить даже одну гвоздику. Склоняю голову в глубоком поклоне.
А цветы я возлагаю в соседнем ряду, где похоронены многие родственники моей супруги Елены, в том числе моя теща. Каждый раз, приближаясь к их надгробиям, словно наваждение, в голову приходят строки из знаменитой песни Расула Гамзатова, которого, кстати, любил Аджубей и дружил с ним. Помните эти строки? «И в том ряду есть промежуток малый, быть может, это место для меня».
В книге «Аджубей в коридорах четвертой власти» я писал в своей статье: «Его жизнь схожа со светящимися ненадолго во Вселенной кометами: он блистал отведенный ему срок на журналистском небосклоне. Внезапно погас. Или его погасили». Аджубей вспоминал, что он понимал – с отставкой Хрущева могут уйти и его, и не воспринял это трагически. Еще двадцать лет он работал в журнале «Советский Союз» и с началом перестройки задумал редактировать газету «Третье сословие».
Журналистская палитра при Аджубее – главном редакторе была броской, новаторской, говоря по-современному, реформаторской. Не правы те, кто отождествляют Аджубея с «шестидесятниками», рожденными «оттепелью» противоречивых времен Хрущева. Он блистал и личным талантом, неуемной энергией, был самолюбив, стремился быть первым, «воткнуть фитиль» конкурентам-газетчикам. В книге об Алексее Ивановиче Станислав Кондрашов, наш непревзойденный международник-американист, отметил, что не столько личность и талант Аджубея, сколько родство с Хрущевым сделали «Известия» фактически главной газетой страны – не ниже «Правды», в чем-то выше ее.
Еще в «Комсомолке» я, начинающий журналист, был поражен аджубеевским репортажем из Мельбурна о победе нашего стайера Куца. Репортаж озаглавлен «Красный флаг». Ну, кто только не писал о нашем национальном знамени! Но Аджубей сумел найти новые слова, образы, заворожил читателя напряженным поединком с чемпионом мира англичанином Пири. И всего-то потратил 200 строк. Куц обыграл чемпиона. Поднял наш красный флаг и совершил круг почета на олимпийском стадионе. Сначала публика на трибунах безмолвствовала, ибо в далекой Австралии нашу страну, мягко сказать, недолюбливали. Но Куц привел в движение публику. Она встала и бурно аплодировала победителю.
Однако в «Известиях», став членом ЦК партии, депутатом Верховного Совета, Алексей Иванович писал уже строго, будто застегнутый, хотя и не на все пуговицы. Да и мало писал. Ходили слухи, что метит в министры иностранных дел. Когда-то вежливый, внимательный, не повышавший голоса на публике, он отчитывал нас, «иностранцев», за скучные материалы, а коллег из других отделов укорял: «Пора известинцам делать второй шаг. Где ваши идеи?». Но сам не разъяснял, в чем заключаются перемены.